– Чего стоишь столбом? – обратился я к ней. – Ты купаться не собираешься?
Гномка помотала головой.
– Ну, как знаешь... А я вот окунусь.
Быстро скинув с себя одежду, я разбежался и плюхнулся в речку. Она оказалась довольно глубокой, посередине где-то мне по шею, и я с удовольствием понырял, поплескался, смывая с себя грязь, а потом просто немного полежал, расслабившись и раскинув руки в стороны. Окунувшись несколько раз напоследок, я вылез на берег и принялся отряхиваться и выливать воду из ушей. Собакой я не был, поэтому отряхивание мало что дало. Подойдя к карете, я кинул взгляд на совершенно пунцовую Алону, сидящую рядом на травке, и достал свою сумку с сухой одеждой. Одевшись, внимательно посмотрел на гномку, которая и не думала менять цвет.
– Ты что, голых мужиков никогда не видела? – поинтересовался я.
– Нет... – А я-то, наивный, думал, что сильнее покраснеть просто нельзя.
– Ребенок! Какой же ребенок! А ведь уже почти восемнадцать... Эх! – махнул я рукой.
Конечно, для меня это было дико, ведь наши дети уже начиная с тринадцати-четырнадцати лет знают все касательно птичек и пчелок. А когда в шестнадцать к ним подходят отцы и начинают лепетать что-то об отношениях между полами, те в ответ выдают им: «Батя, не грузи! Я давно знаю все позы «Камасутры», а некоторые уже применял на практике! Может, это мне что-нибудь тебе рассказать?» А тут прямо святая наивность, а еще принцесса!
– Ты и про секс ничего не знаешь? – спросил я немного побелевшую гномку.
– Про что?
– Про то, чем занимаются молодые мужчина и женщина, когда никто не видит? Или когда видят все, но это уже дело их вкуса.
– Я знаю про любовь... – смущенно выдавила эта опять налившаяся соком вишня.
– Ты не путай любовь и секс! Это две абсолютно разные вещи!
Ну, хоть про это она знает, значит, не совсем безнадежна... Хотя мог бы и не спрашивать, подумал я, вспомнив, как вчера вечером принцесса с ужасом на меня глядела, услышав, что я собираюсь с ней спать.
Подобрав все свои шмотки, я пошел к речке их стирать. Пятна крови отмывались плохо. В конце концов, я просто плюнул на это дело и решил выбросить рубашку. Жилетку я все же оставил, так как она хорошо подходила мне по размеру и была удобной тем, что в ней можно было хранить кошелек и фляжку. Она была немного темнее, поэтому пятна крови на ней не сильно выделялись. Выстирав все белье и отжав посуше, я не стал развешивать его на кустах, чтобы не терять времени. В дороге посушу, подумал я и вернулся к Алоне. Она уже немного отошла и с любопытством глядела, как я расстилаю белье на крыше кареты. Ветра большого нет, так что не улетит, а солнышко его быстро подсушит.