- Если ты не хочешь, чтобы я смотрел на нее как на женщину, зачем ты привела ее ко мне полуодетой? - спросил крестьянин.
Судья в ярости взглянула на него.
- И надела на нее ожерелье? - добавил он.
- Молчи!
- Разве она не личность? - спросил он, не совсем уверенный в значении этого слова. Казалось, оно ничего не выражает. Крестьянин никогда не знал, что оно значит.
Стражники подняли дубинки.
- Она - арестантка, падшая женщина, - объяснила судья.
- Не личность?
- Нет. На таких, как она, каждый имеет право смотреть с расширенными зрачками.
- Тогда что плохого, если я сделал это? - удивился крестьянин.
Судья нахмурилась и покраснела, положив обратно на стол бумагу.
Затем его отвели к судебному исполнителю в синем мундире. Она была молода и довольно привлекательна. Крестьянин прикинул, как бы она выглядела обнаженной с ожерельем на шее, подобно падшей женщине. Вероятно, они бы не слишком отличались друг от друга. Но крестьянин тут же решил, что его мысли неприличны. Эта женщина была хонестори, возможно, даже патрицианка, одна из немногих на провинциальной планете. Но все же она была женщиной. Так в чем же разница? Первый раз взглянув на крестьянина, она затаила дыхание и смутилась, а потом отвернулась, густо покраснев. Судья не заметила этого. Причина того, почему ее дочь в день зрелищ облачилась в тогу и прошлась по арене, была ясна - она хотела появиться в таком виде перед крестьянином, увидеть его связанным. Вероятно, этим она думала унизить его, показать свою власть - ведь оба стражника подчинялись ей.
- Суд готов проявить милосердие, - сказала судья, которая при любых обстоятельствах оставалась самой собой.
Ему предложили выбор между особой жизнью и смертью. Его. преступление было ужасно - кража дарина и серебряного браслета, а потом хладнокровное немотивированное убийство порядочного горожанина и уважаемого владельца таверны. Нашлось девять свидетелей преступления, пятеро из которых были близкими родственниками владельца таверны и еще четверо - стражниками, которые подтвердили кражу браслета и дарина. Подсудимый не смог опровергнуть обвинения. Он также не стал объяснять, как в его котомке оказались дарин и браслет. Записи таможни сообщали, что во время прибытия крестьянина на планету этих предметов у него не было.
- Ты признан виновным, - объявила судья. - Ты хочешь просить суд о милосердии?
- Нет, - ответил он.
Ответ не удовлетворил судью.
- Тем не менее, - сухо продолжала она, - суд склонен проявлять снисходительность в своем терпении и милосердии, несмотря на тяжесть преступления и неразумное решение преступника. В конце концов, нравственное выздоровление и перевоспитание обвиняемого, даже столь не заслуживающего снисхождения - главная и самая важная цель правосудия. Хотя пожизненное отбывание наказания на исправительных работах - недостаточная компенсация за содеянные злодеяния, помощь в благосостоянии общества лучше, чем ничего, и этим не следует пренебрегать.