Если Белл в самом деле умер и кремирован, посетители, время от времени возникающие на моем пороге, не задавали бы вопросов, где он находится и каким образом там оказался. Не спрашивали бы каждый раз, вижусь ли я с ним, шлет ли он или его друзья какую-нибудь полезную информацию. Ну, если на то пошло, я минимум четыре раза видела Малькольма Белла после его так называемых похорон и надеюсь увидеть еще, хотя, подобно ему, я высоко ценю путь, найденный злополучным Кеном Дестри, и ни слова не скажу о нем тому, кто считает себя способным постичь истину с помощью одних лишь вопросов.
Когда разнеслась новость о кончине Белла, я занималась рутинной ревизией в одном лунном парке. Сразу же заявила, что на сегодня работу прекращаю, отложила бухгалтерские книги и побрела мимо смеющихся детей, шумных аттракционов и ларьков с обычным ассортиментом продуктов, предназначенных для порчи зубов и увеличения обхвата талии. Не знаю даже, что я тогда чувствовала. Конечно же, не печаль. Новость не застигла меня врасплох. Не было и чувства невосполнимой утраты. Я успела выйти замуж, обзавестись дочерью и друзьями, сделать карьеру и внушала себе, что никогда не пойду дорогой Малькольма Белла. Но почему же тогда я все время думала об этом?
Думала и в ту минуту, когда спохватилась и обнаружила, что сижу на скамье напротив обиталища пары клонированных белых медведей. Свой корм они ели не даром, карабкались день-деньской на высочайшую точку своих владений и оттуда падали в пруд, привлекая уйму зевак. Шлепок брюхом о воду напоминал гром, а вздымающиеся брызги — взрыв. Среди посетителей парка не одна я такая нашлась — другие тоже подыскали удобные для любования медвежьим шоу местечки. Приятно, что ни говори, сидеть и смотреть, как звери, святая простота, радуются жизни.
Через некоторое время я пригляделась к логову. Двое взрослых медведей не испытывали неудобств, однако их территория была почти вдвое меньше, чем выглядела. Благодаря ухищрениям строителей со светом и перспективой воображению рисовались арктические просторы, где когда-то вольно гуляли предки этих зверей. На самом деле сходство с земным Заполярьем было лишь условное, да и наших медведей сегодняшняя Арктика убила бы так же быстро, как и лунный вакуум, окажись они вне купола.
Фреска на изогнутой полумесяцем задней стене медвежьего приюта изображала ледяные поля, густую синеву неба и кочующих морских котиков вдали. Картина меня восхитила: кажется, каменные элементы вольера сливаются с фреской, и почти невозможно угадать границу между настоящим и поддельным.