— Телефон семьи Петрушко на память помните?
Женщина наморщила лоб.
«Старею, — подумала она после бесплодных попыток назвать хотя бы цифру. — Раньше и умножить в уме, и разделить могла».
— На какой улице они проживают?
— И этого не знаю.
Киселев бросил ручку:
— Ваши бывшие родственники — и вы ничего не знаете?
— Так вышло…
Зеленухина рассказала ситуацию в общих чертах, как получилось, умолчав о пристрастиях невестки и сына, напоследок добавила:
— С тех пор, естественно, мы не общаемся.
— Понятно.
Павел еще раз пристально посмотрел на Виктора:
— А мнение бывшего мужа? Что вы об этом думаете?
Зеленухин пожал плечами. Киселев вытащил из сумки несколько платьев.
— Дорогие, — констатировал он, — однако сейчас такие никто не носит.
— Это платье она надевала для свиданий со мной, — бросил Виктор.
— Правда? Как интересно.
Оперативник поморщился. Внешний вид пришедшего мужчины не располагал к серьезным действиям. Он улыбнулся и сказал:
— Хранила как память? Может, теперь решила избавиться? Например, нашла мужчину.
Бывший офицер потупился:
— Она не хотела с ним расставаться.
— С кем? — переспросил Киселев.
— С платьем.
— А мужиков там давно пруд пруди, — с обидой заметила женщина. — Алкоголичка она, товарищ следователь. Вы среди них видали честных баб?
Павел поморщился:
— Петрушко — алкоголичка?
— Самая натуральная. Посему мы с ее мамашей и решили разлучить наших птенчиков.
Он понимающе кивнул:
— Ясно.
Слова гражданки Зеленухиной немного его ободрили. Если Петрушко — алкоголичка, многое становится понятным. Наверняка Игорь Мамонтов сказал бы то же самое. Любитель зеленого змия вешает лапшу на уши. От пьющей дамы можно было ожидать всего. Он повернулся к Зеленухиной:
— Тогда вы понимаете, что ваша невестка могла продать документы. С ее пристрастия и нужно было начинать разговор.
Услышав это, Виктор затрясся:
— Ее пристрастие ровным счетом ничего не значит, — крикнул он. — Майя не стала бы продавать диплом или, выражаясь вашими словами, пропивать его. Она не была такая конченая.
Павел усмехнулся:
— Вы ведь ее давно не видели.
— Я знаю ее лучше кого бы то ни было, — Зеленухин замолчал, собираясь с мыслями. — Были вещи, которыми моя бывшая очень дорожила. На восемнадцатилетие родители подарили ей кольцо из белого золота, с большим бриллиантом в окружении изумрудов. Майка тысячу раз могла пропить его, однако и мысли такой не держала: для нее оно являлось связующим звеном между тем миром и нынешним, понимаете? Как и диплом. И потом, если она продала документы, с какой стати их кому-то выбрасывать вместе со старым тряпьем? Кто стал бы платить за хлам, от которого после собирался избавляться?