Он поднялся с постели и выглянул в окно. Берег, залитый прозрачно-золотистым светом, был усыпан большими перламутровыми раковинами. Они горели и переливались на песке. Волнение почти улеглось. Прибой беззлобно ворчал, вспоминая свою вчерашнюю мощь и сетуя на предательство ветра, умчавшегося в дальние края. Шторм не оставил следов разрушения. О нём напоминали только раковины да узкая полоса обглоданных волнами веток, тянущаяся вдоль моря. Даже ствол поваленной ветром сосны выглядел так, словно лежал здесь уже много дней, став полноправной частью мирного пейзажа. Но эта тишина напоминала безмолвие заброшенного кладбища. Море, небо и земля были пустынны. Полное отсутствие живых существ угнетало. В земной жизни Конрад не подозревал о том, насколько тягостной может быть тишина, не нарушаемая ни шуршанием и зудением насекомых, ни голосами птиц и животных. Даже в раковинах, усеявших всю полосу пляжа, не сохранилось следов их погибших обитателей. Разноцветные створки были вычищены и обкатаны морем, перламутровый блеск слепил глаза.
Конрад прошёл в гостиную, где было не намного светлее, чем в ненастье, и выбрался через окно на скалы. Горизонт скрывала золотистая дымка, но теперь она ярко светилась, словно её пронизывали солнечные лучи.
Спустившись к воде, он вошёл в неё по щиколотку. Белая пена прибоя касалась края его балахона. Намокшая ткань потемнела и стала жёсткой, как парусина, но непонятный страх мешал Конраду сбросить тяжёлую одежду и оставить её на берегу. Она казалась ему живой оболочкой, защищающей его тело. Расстаться с ней значило для него то же, что для птицы — лишиться перьев.
Вода была тёплой и неестественно синей, словно дно сплошь устилали сапфиры. В неё хотелось окунуться с головой. Сделав несколько шагов в глубину, Конрад почувствовал, что дно резко уходит вниз, и поплыл. Он неплохо плавал в земной жизни, но здесь вода сама поддерживала и несла его так легко, словно он ничего не весил. Каждое движение доставляло ему удовольствие. Он плыл, наслаждаясь этими удивительными ощущениями и свежим запахом моря. Опомнившись, он оглянулся и пришёл в ужас: вдали, за колышущимся синим пространством, едва виднелась серая полоска.
Конрад повернул обратно, проклиная свою беспечность и вместе с тем недоумевая, как за такое короткое время ему удалось настолько отдалиться от берега. Обратный путь был намного труднее. Очевидно, в этом месте проходило сильное течение, уносившее в открытое море всё, что оказывалось в его власти. Конрад не чувствовал усталости, но не замечал, чтобы расстояние между ним и далёкой полосой суши сокращалось. В нетерпении он напрягал все силы, но почти не продвигался вперёд. Охваченный страхом и досадой, он пожелал немедленно вернуться на берег. В мире развенчанного бога такого волевого усилия хватило бы для мгновенного перемещения, но здесь действовали иные законы.