Войдя в дом, он зачем-то запер дверь на засов и поднялся в мансарду. Он посадил девочку-ангела на стол и коснулся губами её пышных волос. Она улыбнулась:
— Боишься меня?
Конрад удивлённо взглянул на неё, но, подумав, кивнул. Он что-то хотел сказать ей, но в тот же момент забыл, что именно.
— Я — это ты, — укоризненно сказала она, — здесь нет никого, кроме тебя.
— Но я… не ожидал… Ты похожа на неё…
— Как и ты.
На мгновение Конрад увидел себя со стороны, будто неведомая сила вывела его из тела. Собственный облик поразил его: высокая тонкая фигура в длинном сером балахоне, волнистые бледно-золотые волосы ниже плеч, лицо ангела…
— Это и вправду я?
Девочка кивнула.
— Конечно.
Он бросил быстрый взгляд в угол, где ему почудилось какое-то движение, и вновь посмотрел на неё. Но она уже не сидела на столе, кутаясь в белый пух своих волос, а стояла на полу во весь свой внезапно увеличившийся рост: стройная, полупрозрачная, словно выточенная из дымчатого хрусталя. Конрад невольно попятился. Она смотрела на него в упор глубокими тёмными глазами.
— Боже, — только и смог произнести он, когда она шагнула к нему и взяла его за руки.
В её зловеще-пленительном, хотя ещё не полностью сформировавшемся образе он уловил тень зла, которого не замечал в себе, но которое отвратило от него покровительницу и бросило его самого в глубину чистилища.
"Но ведь я не успел… я так мало прожил…"
Его смятённое сознание захлестнула волна беззвучного смеха. Смеялись угрюмые холмы, прибрежные скалы, море и выцветшее небо. Помрачение нашло на Конрада: из его памяти стёрся след мимолётного ужаса, который он испытал при виде фурии, вызванной им к жизни. Она менялась с удивительной быстротой. Бескрылый ангел превращался в хорошенькую девушку. Силы Конрада перетекали в неё. Ему хотелось раствориться в ней, стать ею полностью, навсегда. Его сознание двоилось. Он видел себя её глазами. Странные образы мелькали в его воображении: Клоримен, танцующая в таверне, её босые ноги, скользящие по грязному полу… Разве когда-нибудь она танцевала босая?.. Тонкий браслет, поблескивающий на её запястье… Неподвижная тень за её спиной… Предчувствие смерти. Нет, быть этой девушкой не согласился бы никто. Её гибкая красота не могла окупить нищету и уязвимость. Зачем портовой шлюхе такие прекрасные руки? Это привилегия аристократки.
Длинный шлейф тяжёлого платья из красного бархата и белого атласа стелился по начищенному до зеркального блеска полу. Тугой корсет жёстко охватывал талию, делая её восхитительно тонкой. Узоры на корсаже блистали золотом и жемчугом. Такой женщиной хотелось быть. Она смотрелась в зеркало надменно, придирчиво — любуясь собой и одновременно сомневаясь, подходит ли красный бархат к её серым глазам и матово-белой коже.