Волна нетерпения захлестнула Миа. Она должна была попасть на этот странный сеанс во что бы то ни стало! Девочка сразу отбросила глупые мысли, что все это ей привиделось, почудилось и показалось. Ей вдруг стало все равно, что об этом скажут другие, и совершенно не имело значения, что случится после того, как она переступит порог кинотеатра, если таковой вообще существует. Миа почувствовала запах приключения, и реальным для нее сделалось только настоящее. Ей нестерпимо хотелось действий, но с этим пока придется подождать… Девочка с сожалением сложила билеты и спрятала их в шкатулку, где хранила свои самые заветные вещи — письма от друзей, уехавших на другие континенты, поздравительные открытки от кавалеров, фотографии родителей, в юности похожих на киноактеров. Крышка шкатулки опустилась с резким хлопком, и Миа непроизвольно вздрогнула. Да, кажется, обратного пути у нее уже не было.
Время до пятницы тянулось нестерпимо долго. Однажды Миа показалось, что она увидела силуэт незнакомки в толпе прохожих на площади Сен, но когда девочка попыталась последовать за невидимым шлейфом своих догадок, то не нашла ничего и никого. Некоторое время Миа еще постояла, оглядываясь по сторонам, послушала, как часы на башне пробили двеннадцать ударов, и не спеша побрела домой. На задворках сознания возник вопрос, почему ударов было двеннадцать? Ведь она точно помнила, что ушла из школы около часа дня! "Что-то не так" — промелькнула почти незамеченной мысль. Но в последнее время случалось все больше и больше событий, с которыми было что-то "не так", поэтому она не придала особого значения еще одному из этой череды.
Жизнь девочки то замедлялась, то ускорялась; привычное пространство и время заколыхалось волнами вокруг нее, будто стремилось выплюнуть нарушаюший спокойствие элемент, сохранив таким образом свой зыбкий порядок.
День 19 мая был не самым легким и безоблачным в жизни Миа. Первое, что она услышала, когда проснулась, это обиженный обвиняющий голос мамы. Слов она не различила, но и так было понятно, что родители ссорятся. В тринадцать с половиной лет — не девушка и не девочка, Миа чувствовала все острее, чем взрослые, понимала иногда больше, чем они, но еще не знала о том, что в мире есть что-то невозможное, и каждый встречный будет очень стараться убедить ее в этом. Обычно девочка выступала парламентером мира между ссорящимися родителями, но видела, что они чаще притворяются, что помирились, чем мирятся на самом деле. Притворяются ради нее. И от этого становилось еще печальнее, как будто они не доверяли ей правду, как будто считали, что не сможет их понять. И, похоже, ссоры родителям даже нравились, и ее попытки все решить миром воспринимали как настоящую помеху.