Когда мы вышли на площадь, шемиты уже были наготове. Они выстроились в каре - десять тысяч вооруженных бронированных дьяволов, а горожане выглядывали из окон и дверей. Улицы, ведущие к площади, заполнялись ошарашенными людьми. Тарамис стояла на ступенях дворца на пару с Констанцием, а тот крутил усы, словно толстый котяра, слопавший птичку. Перед ступенями стояли шеренгой полсотни шемитских лучников, хотя это место королевской гвардии. Но гвардейцы стояли среди нас и тоже ничего не понимали. Зато они, вопреки приказу, пришли во всеоружии.
Тарамис обратилась к нам и сказала, что повторно обдумала предложение Констанция - хотя еще вчера при всем дворе отказала ему - и порешила объявить его королевским супругом. И ни слова о предательском вторжении шемитов. Сказала только, что у Констанция достаточно умелых воинов, так что кауранская армия отныне не нужна и будет распущена.
И повелела нам разойтись по домам с миром.
Послушание королям у нас в крови. Но ее слова так потрясли нас, что мы онемели и сломали строй. А когда повелели сложить оружие и гвардейцам, вперед неожиданно вышел их капитан, Конан. Люди говорят, что этой ночью он службы не нес и крепко набрался. Но сейчас он был в полном уме: приказал гвардейцам не двигаться без его команды, и они подчинились ему, а не королеве.
Потом он взошел на ступени, поглядел на Тарамис и воскликнул: "Да это не королева, не Тарамис перед вами, а демон в ее обличье!".
И начался настоящий ад. Не знаю, что послужило сигналом - кажется, кто-то из шемитов замахнулся на Конана и мертвым пал на ступени. Сейчас же площадь стала полем сражения - шемиты схватились с гвардией, но и их копья и стрелы поразили также немало безоружных кауранцев. Некоторые из нас, схватив, что под руку попало, дали отпор, сами не зная, за кого сражаясь. Нет, не против Тарамис, клянусь - против Констанция и его чертей!
Народ не знал, чью сторону принять. Толпа моталась туда-сюда, словно перепуганный лошадиный табун. Но на победу нам рассчитывать не приходилось - без брони, с парадными побрякушками вместо боевого оружия... Гвардейцы построились в каре, но их было всего пять сотен. Кровавый урожай собрала гвардия, прежде чем погибнуть, но исход был предрешен.
Что же делала Тарамис? Она спокойно стояла на ступенях и Констанций полуобнял ее за талию. Она заливалась смехом, словно злая колдунья! О боги! Это безумие, безумие...
Никогда я не видел человека, равного в бою Конану. Он встал у дворцовой стены и вскоре перед ним была куча порубленных тел в половину его роста. В конце концов они одолели его - сотня против одного. Увидел, что он упал - и мир перевернулся перед моими глазами. Констанций приказал взять его живым, покручивал усы и улыбка у него была самая подлая...