Татьяна Константиновна набрала пятизначный номер, трубку сняли после первого гудка.
— Алло? — услышала Татьяна голос дочери.
— Анечка, у тебя все в порядке?
Взволнованный голос Ани обрушился на Татьяну Константиновну с такой силой, что она сразу поняла — дома ее не было больше двух недель как минимум.
— Перестань молоть чепуху, — прервала она дочку. — Я спрашиваю — у тебя все хорошо?
Весть о том, что Нюра опять выходит замуж не то, чтобы огорошила, но с толку все-таки сбила. Татьяна посмотрела на Володю, и ответила:
— Какая прелесть. Нюришна, с тобой не соскучишься. За кого опять?
Услышав имя избранника, Татьяна громко рассмеялась. Этого молодого человека она видела всего один раз, и она ни за что бы не подумала, что Аня выйдет за него.
Анюта на том конце обиделась на смех, Татьяна спохватилась, и вдруг совершенно отчетливо поняла, что она стала для дочери чужим нереальным человеком. И Аня для нее тоже всего лишь абстракция.
— Нет, ничего. Будь счастлива.
Помолчав немного, Татьяна ответила на очередной вопрос далекой и совсем ненастоящей Аннушки:
— В Стокгольме.
Еще раз посмотрела на Володю, и вдруг сказала:
— Аня, я, наверное, уже не вернусь, передай на работе, что я увольняюсь.
Паровоз прогудел, проводник постучал по запястью, мол, время поджимает.
— Аня, прости, у меня время на исходе. Ты уверена, что со Славой тебе будет лучше, чем с Геной?
— Ма, ты его не убила? — этот вопрос услышали все.
— За что меня убивать? — удивился проводник. — Это не я расписание составляю.
Володя с Татьяной рассмеялись.
— Мама, мама… — вопрошала трубка.
Связь оборвалась.
— Быстро в вагон, — скомандовал проводник.
Володя помог Татьяне подняться по ступенькам, запрыгнул следом, последним в тамбур поднялся проводник и закрыл дверь.
— Простите, — обратилась к нему Татьяна. — Я все забывала спросить. Вас как зовут?
— Авессалом, — отрекомендовался проводник.
— Авессалом, — представился Валерьянке мужчина, очень похожий на итальянца. Белый костюм, черная рубашка, безумно дорогие лаковые туфли и золотой шнурок галстука, сияющий на черном шелке рубашки. Волосы гладко зализаны назад, в глазу сверкает монокль. Пожалуй, только эта деталь заставила Валерию насторожиться.
— Геннадий дома? — осведомился гость, оттирая хозяйку в прихожую с наглостью бульдозера.
— А вы по какому вопросу? — попыталась сопротивляться Валерьянка.
— О, смею вас заверить, вопросов я не задаю, — рассмеялся Авессалом.
В конце концов он проник в гостиную и расположился на диване.
— Итак, можно звать Геннадия, — кивнул он.
— Кто там, Лера? — послышался из ванной голос Гены.