Да, именно так и воспринимал ее Джо. Восемь лет она была для него «маленькой сексуальной штучкой». Внезапно эти восемь лет показались Эйнджел вечностью.
Шоу началось. Вопросы были примитивными, но молодая женщина старательно делала вид, что задумывается над ними, посмеиваясь над собственным «невежеством». Они хотели увидеть «глупую блондинку», так пусть получат ее.
Актер, игравший в другой команде, оказался глуп, как пробка, и команда Эйнджел повела в счете. Несмотря на это, ведущий не скрывал своего пренебрежительного отношения к ней.
— А сейчас, Эйнджел, я задам вам самый сложный вопрос. Кто расписал Сикстинскую капеллу? Итак, это был Микки Маус, Микеланджело или Марк Антоний?
Приложив кончики пальцев к губам, Эйнджел захихикала.
— О боже! Я не знаю. Я никогда не изучала музыку. — Аудитория разразилась громким хохотом. Не могли бы вы повторить?
Ведущий заново прочитал вопрос, и Эйнджел жалобно произнесла:
— Почему мне всегда достаются самые сложные вопросы? Придется угадывать. Микеланджело.
— Это правильный ответ. Вы выиграли.
Раздались радостные возгласы и аплодисменты.
Ее партнеры по команде прыгали от радости.
Скоро все это закончится.
Наконец передача подошла к концу, и Эйнджел покинула студию, радуясь, что может быстро скрыться от назойливых глаз.
В машине ее ждала Нина. Она находилась рядом с ней все эти восемь лет. Эта некрасивая девушка была не только помощницей Эйнджел, но и ее хорошей подругой. На Нину можно было положиться.
Эйнджел уселась в машину и облегченно вздохнула.
— По крайней мере, когда ты переедешь в Италию, тебе больше не придется участвовать в этих дурацких шоу, — сказала Нина.
— Это точно.
— Мне бы так хотелось поехать вместе с тобой…
— Мне тоже, — искренне ответила Эйнджел. — Я буду по тебе скучать, но мне больше не понадобится секретарь. Я собираюсь жить тихо и скромно.
— Вчера мне звонил Джо, предлагал вновь на него работать. Сказал, что я нужна «его дорогой Мерри». Мерри! Ее зовут Мередит.
— А меня — Анджела, но я позволила ему ради его имиджа называть меня Эйнджел.
— Я сказала ему, что нашла другое место. Я не собираюсь работать на этого глупого выскочку, который считает себя пупом земли только потому, что он богат.
— Выбирай слова, когда говоришь о моем бывшем муже.
— Ты не одобряешь этого?
— Конечно, нет. «Глупый выскочка» — слишком мягко сказано.
— Как насчет «грубого, злобного, хвастливого мерзавца»?
— Намного лучше, — криво усмехнулась Эйнджел.
— Он несправедливо с тобой обошелся, но, по крайней мере, ты получила от него дворец в Италии. С паршивой овцы хоть шерсти клок.