Он мог лишь надеяться.
– Это потрясающе, – совершенно искренне сказал он. Если оставить главный предмет интереса в стороне, стены гостиной выглядели как музей.
– Спасибо.
– Так вы… знаете все этих ребят? – Он был обязан спросить.
– Не в библейском смысле, – ответила она, проходя мимо и бросая на него из-за плеча спокойный простодушный взгляд.
Он ухмыльнулся. Ничего не смог с собой поделать. Но потом, в следующее мгновение, его ухмылка бесследно исчезла.
Она шла вперед через гостиную, оставляя его позади себя следовать за черной лайкровой мини-юбкой, естественными движениями обнаженных ступней, обнаженных ног, медленным изящным покачиваний бедер, за самой идеальной задницей из всех, что он когда-либо видел – идеально округлой, идеально упругой. Он умирал, ужасно-прекрасное чувство, посетившее его на пороге, вернулось снова, накрывая мощной волной.
Чистое желание никогда не было так близко к тому, чтобы поставить его на колени. Никогда. Он мог справиться со страстью, значит, это было что-то другое, но, будь он проклят, он не собирался давать этому название. Не осмеливался. Что бы это ни было, оно не ослабло ни на пути через столовую, ни по дороге через кухню на заднее крыльцо, ни во дворе. Это было похоже на кулак, сжавший его сердце, холодный узел, завязавшийся в животе.
Она продолжала вести светский, в основном односторонний разговор о погоде. Он слышал, как соглашался – «Да, мэм, определенно жарко» – все время стараясь оторвать взгляд от ее покачивающейся попки и куска ткани, пытающегося ее прикрыть. Но этого не получалось. Единственным достижением можно было считать победу в борьбе с самим собой, которая позволила ему держать руки при себе, а язык во рту; он не набросился на нее. Да, это была победа – жалкая, приводившая его в замешательство победа.
Она заставляла его чувствовать себя гончей, а он никогда не охотился за женщинами. Ему нравилось думать, что он был куда более приличным парнем, более умным – но она разрушала это представление каждым сделанным ею шагом.
Они направлялись к каменному коттеджу, который он заметил ранее. Силой воли он переключил себя в режим снайпера. Проверил все точки обзора и прикинул слабые стороны здания. Коих почти не обнаружилось. Дом был настоящей крепостью; окна были врезаны в стены шириной в два фута.
Концентрация на делах насущных позволила ему вздохнуть свободней, слегка ослабив напряжение в груди. Он едва начал расслабляться, как она открыла дверь коттеджа, и он проследовал внутрь.
Все достигнутое рухнуло в одну секунду.
«Работа», – сказала она. У нее была работа, которую нужно было закончить. Он видел гостиную, видел дверной звонок, и ему стоило бы быть подготовленным лучше – но он не был. Ничто на свете не смогло бы приготовить его к Нарциссу во плоти, раскрашенному, с крыльями на спине.