Митя попытался проблеять что-то, но Лена отшвырнула его, приблизилась к Тине, без слез, спокойная:
– Ты сломала нам жизнь.
– Ошибаешься, подруга, это не жизнь была.
– Ты гадина, нет, ты хуже. Ты – выродок, чудовище, бесчеловечное отродье.
– Я знаю, – согласилась Тина.
– Зачем только я позвонила. Ничего бы этого не было.
– Это тебя ангел не уберег, подруга.
Леночку распирало бросить в лицо той, что была ей дорога, страшное проклятие, но она не смогла. Выбежала. Ангел ее сделал Тилю ручкой и отправился следом.
Тина подпихнула вконец одуревшего жениха.
– Догони. Проси прощения, валяйся в ногах. Только не оставляй одну. Она тебя, ничтожество, крепко любит. Тебе повезло, еще не знаешь как. Передай, что прошу у нее прощения. Подарок на свадьбу пришлю, останетесь довольны. Уходи.
Вконец одуревший Митенька захлопал ресницами:
– А как же деньги...
– Это была шутка.
– Но ты обещала!
– Пошел на фиг.
– Но как же так, я все выполнил!
– Вон отсюда.
– Отдай мои деньги, мерзавка!
В отчаянии юный филолог еще упирался, выкрикивая непечатные словечки под тираду о честном слове и разрушенной любви, но охранник подхватил под мышки и выволок трепыхающийся куль.
Тихо звякнул колокольчик. Перышко округлило цифру: уже семьсот тысяч.
Наверное, ангел, у которого была дюжина овечек, привыкает ничему не удивляться. Наверное, учится этому с вечностью. Когда проходит толпа одинаковых женщин, которых видит насквозь, до последней кишки, знает их прошлое и будущее, легче быть равнодушным. Тилю не было дано обезболивающего. Выходку Тины он принял слишком близко к... ну, хоть к тому, что есть у ангела вместо сердца. Не осуждал овечку, не проклинал за ворох штрафных, а вдруг испытал нечто большее, чем жалость, нечто похожее на понимание.
Девчушка сделала жуткую гадость, испортила отношение невинных созданий, но почему-то Тиль не нашел слов для обвинений. Быть может, надеясь, что не Ленку она втоптала в грязь, а себя наказывала. Быть может, не Митеньке сделала больно – себе. А вдруг Тина себя рвала на части, себя уничтожала? Чего доброго, надеялась, что Митенька озвереет, как загнанный заяц, и прибьет ее. Кто знает, ангел не видит мыслей овечки. Но кое-что не забывает. Особенно слезинку.
Прыгнув на спинку испорченного дивана, Мотька призывал к играм и забавам.
Что-то было не так, что-то случилось, кажется, упущен важный момент.
Тиль насторожился и кинулся в спальню.
Струился пар, вода касалась подбородка. Закрыв глаза и уложив руки прямо, Тина вытянулась в просторной ванне. Худенькое тельце лежало неподвижно. На кафельной плитке съежился станок для бритья, вынутое лезвие прилипло к чугунному краю. В голубоватой жидкости вились дымочки, постепенно раскрашивая в коричневое. Тонкие порезы на запястьях почти незаметны, кровь умывалась сразу.