– Через говно со мной будешь общаться? – ребенок залился клохчущим хохотом и добавил: – Хорош ангел, нечего сказать.
– Не твоего ума дело. Ангел думает за тебя.
Она насупилась и вдруг спросила:
– А если не послушаюсь?
– Будет очень плохо, детка.
– Откуда ты знаешь, от чего мне будет хорошо? Жопа подскажет?
Вопрос оказал трудным. Тиль потер в задумчивости за ухом:
– Тебе не один хрен? Слушай прямую кишку – не пропадешь.
Ребенок нагло ухмыльнулся и заявил:
– А вот возьму и сделаю по-своему. Что тогда?
– Накажу, – не очень уверенно соврал Тиль. Плохо, недостоверно.
Опытный хищник почуял слабину:
– В угол поставишь? Садомазо с плетками и наручниками? Вы как, анальные, любите доминировать или страдать?
– Узнаешь, что тогда будет...
Поигрывая оборками платья, малышка очаровательно улыбнулась:
– Ни хрена ты не можешь, ангелочек. Вали отсюда и не лезь в мои сны. А то таблеток наглотаюсь. Сдохну, а тебе всыплют за это.
– Постой, – растерялся Тиль. – Погоди...
Зрачок в центре купола дернулся, лес, полянка, платьице и девчушка рассыпались в цветное конфетти, закружились вихрем, унеслись.
Тина проснулась, поморгала, словно стряхивая лохмотья кошмара, потянулась к тумбочке и жадно выпила полстакана сладкого молока. Эту привычку она усвоила с раннего детства: каждую ночь выпить тепленькое. Не могли помешать ни похмелье, ни перебор дури. Овечка заглатывала дозу, не просыпаясь до конца. Досье указывало точно.
Ничего не помня, она перевернулась на другой бок и засопела. До утра можно расслабиться.
Ангел помахал недовольному коту, потревоженному хозяйкой, и покинул пост.
Нельзя жалеть. Это точно. Да и кого? Сумасшедшую, которая хочет унизить родную мать ценой собственной жизни. Настоящую преступницу. Подумаешь, слезу пустила. Это не повод забывать, кто она на самом деле: опасный зверь. Если бы не нужда, наблюдал бы, как обломается древо ее судьбы. Надо вести себя как другие ангелы. Не зря советовали.
С досады на романтический дурман Тиль саданул Мусика по бензобаку.
– Упрямая, злобная, наглая гадина!
Кажется, ангел кричал.
Мохнатая морда потасканного пса уставилась с любопытством. Барбос без породы и племени, вожак бродячей стаи, загрызет и не поперхнется. Опасный зверь, кто знает, что у него осталось от прежней шкуры.
Тиль дружелюбно поднял ладонь:
– Салют, братан! Паркуйся, кореш, побазарим, типа перетрем.
Черная картофелина носа презрительно сморщилась:
– Фу, молодой ангел, откуда вы набрались такого отвратительного блатного жаргона! – с профессорским выговором отчитал пес, не размыкая пасть. – Это совершенно недопустимое поведение. Не зря вам хотели надавать по... ну, неважно.