Зашатавшись, Тиль схватился за бортик фонтана.
– Ничего, ничего, скоро пройдет, – утешил пес.
Обалдевший ангел нацелился на следующий клюв:
– Сейчас по третьей жахнем...
– Ни в коем случае! – вскричал пес в мозгах громче музыки и книг. – Знания надо поглощать постепенно. Иначе сойдете с ума. Ну, как, вам легче?
Тиль благородно согласился, хотя выворачивало наизнанку.
– Замечательно! Богатство вашего образования пополнилось значительно. В дальнейшем будете принимать другие, если захотите, пока не дойдете до конца. Только прошу: не более одной отрасли за раз. Уяснили?
– Вполне. Но вот что непонятно: как знание, например, вот этого... – Тиль фальшиво прогорланил три такта 9-й симфонии Бетховена, – ...поможет рулить овечкой?
Псиный ангел растерянно заморгал мохнатыми ресницами.
– А декламация собрания сочинений Толстого поможет забраться на Хрустальное небо? – не унимался Тиль, которого пьянило от избытка знаний. – Типа высокое, бесконечное небо Аустерлица в глазах Андрея Болконского – это пропуск или пустая трата штрафных?
– Желаю покорных овечек! – И пес ученый стремительно пропал из виду. Собака – и есть собака, что с него взять.
В голове понемногу улеглось, затихли звуки, угомонились слова. Бухнуло в литавры, выскочило: «Как там ни говори, что душа на небо пойдет... ведь это мы знаем, что неба нет, а есть атмосфера одна», и улеглось.
Он знал так много, сколько не изучил бы за всю жизнь, даже если бы сильно напрягся. Но все было бесполезно. Потому что ни в одной книжке, ни в одной песне не объяснялось, как управлять мелкой и нахальной овечкой. Горы познаний были бесполезны.
Перышко напомнило штрафным: пора быть начеку, овечка не даст прохлаждаться.
Хорошо, что Мусик всегда готов.
Кот прислонился к грелке и уставился в никуда. Изнеженному любимцу почесали за ушком, призывая ответить лаской, но зверь упрямо пялился на обои. Отодвинув Мотьку, впавшего в очередной ступор, Тина подтянула одеяло. Проснувшись, она никак не могла разобраться со странным чувством, приставшим липучкой. Сегодня ей что-то приснилось. Не странное, не пугающее, а такое, что может предвещать. Чувство было новым и неожиданным.
В приметы, сны, пасьянсы и гороскопы Тина не верила, потому что твердо знала свое будущее. Она выросла в счастливом убеждении, что желания исполняются, как закон природы, причем не самый существенный. Не надо гадать на кофейной гуще, когда и так ясно: папа купит все. А что не купит, докупит потом. У девочки не было мучительных страхов, надежд или мечтаний, которые могут не сбыться, и для того надо наколдовывать удачу. Она не знала разнообразных приемов ублажения судьбы, потому что в доме Ивана Дмитриевич такая чепуха находилась под строжайшим запретом.