Баронесса с силой толкнула его:
– Прочь, негодяй!
От неожиданности Красавчик даже ойкнул, но тут же ловко выхватил из-за выреза платья небольшой сверток.
– Дай! – протянул руку Мишка Корявый. Посмотрел на завернутый в батистовый платок портрет барона Врангеля, швырнул его в угол комнаты и уже сам склонился над баронессой: – Слушай, старуха! Где золото? Где камешки? Говори, как на исповеди, не то душу выну!
Баронесса, на лице которой застыла каменная надменность, даже не посмотрела на него.
– Так, значит? – Потянулся пальцами к горлу и увидел, что баронесса падает: она была в обмороке. Мишка выругался: – Ах ты, стерва, еще притворяться мне!..
– Кончай с ней, не церемонься! – подсказал стоящий у двери Гордеев. – Кончай! Потом спокойно поищете.
Он не договорил: на улице грохнул выстрел, за ним – другой. Вбежал, вращая белыми глазами, Гаврюша:
– Засыпались, мать его!..
По лестнице уже бежали. Гордеев затравленно оглянулся, прыгнул на подоконник и с силой ударил сапогом по оконному переплету. Хрястнуло дерево, зазвенели стекла.
В спальню, навстречу Гаврюшиному нагану, ворвался Сазонов. Судорожным движением бросил тело в сторону и только по горячей струйке воздуха у правого виска понял, как близко пролетела смерть. Выстрелить во второй раз он Гаврюше не позволил.
За спиной Сазонова вскрикнул, падая от пули то ли Мишки Корявого, то ли Гордеева, кто-то из чекистов. Но двое других уже вломились в дверь – Мишка Корявый сунулся простреленной головой в колени бесчувственной баронессы.
Гордеев уцелел. Прежде чем прыгнуть в окно, прицелился в баронессу. Два выстрела раздались почти одновременно – Гордеева и Сазонова. И все-таки выстрел Сазонова был на миг раньше: предназначенная баронессе пуля впилась в пол. А сам Гордеев еще какое-то время стоял на подоконнике, будто размышляя, куда ему упасть, и потом, цепляясь за занавеси, обрывая их, тяжело рухнул на пол спальни.
– Сдаюсь! – поднимая руки, во весь голос закричал конопатый Красавчик.
Сазонов с разбегу ткнул его дымящимся стволом пистолета в лоб, быстро, не давая цепенеющему от страха налетчику опомниться, спросил:
– Кто навел на дачу? Отвечай, если жить хочешь!
– Он, он, гад! – давясь слюной, всхлипнул Красавчик, показывая на распластанного Гаврюшу. – А тот, с мордой перебинтованной, у него за командира был. На всех, гад, покрикивал!..
«Перебинтованный – Гордеев, – подумал Сазонов, не сомневаясь почему-то в правильности своей догадки. – А кто же этот, в кожанке?..»
Словно услышав его молчаливый вопрос, один из чекистов рывком за плечо перевернул Гаврюшу на спину и, не веря глазам своим, воскликнул: