– Добрый вечер, Наталья Васильевна.
Женщина остановилась.
– Добрый вечер, Виктор Петрович! – кутаясь в легкую накидку, улыбнулась она. – И вы решили подышать перед сном? Красота какая! Позвольте представить моего спутника. Граф Красовский.
Дубяго в свою очередь представил «Федотова». С любопытством на него глядя, Наталья Васильевна спросила:
– Вас всегда ждут пароходы в открытом море?
– Всему виной автомобиль, – улыбнулся Фролов. – Сломался. Пришлось поднять на ноги пароходство.
– Кто бы мог подумать, что турки так любезны!
– Да!.. Если признательность выражена в твердой валюте.
Наталья Васильевна звонко рассмеялась. У нее был удивительно мелодичный смех.
– Господа, оставляю вам графа. Он, оказывается, мастер показывать необычайные фокусы.
Глядя ей вслед, граф сказал:
– Сколько шарма! Вы не находите?
– Я, признаться… – замялся Фролов.
– Как, вы не узнали Плевицкую? – удивился Дубяго.
– Господи, ну конечно же Плевицкая! – воскликнул Фролов, осознавая, что, кажется, допустил первую в своей новой жизни ошибку. – Не ожидал… Помнится, на ее концерте в Киеве…
– В Киеве? – спросил Дубяго. – Я тоже, знаете ли…
– Какой голос! – поспешил перебить его Фролов. – Не знаю другой певицы, которая так тонко чувствует русскую душу. А ведь из простых крестьянок… Откуда же она направляется?
– В Константинополе у нее была маленькая гастроль, – похвастался своей осведомленностью граф. – А сейчас возвращается к жениху, генералу Скоблину. Он отбил Наталью Васильевну у красных. Четвертое ее замужество, жених младше на одиннадцать лет. Но очень, очень трогательная история.
– Скоблин – самый молодой генерал в армии, – вздохнул Дубяго. – Он и еще Манштейн-младший… В двадцать пять лет!..
Искры летели из пароходной трубы к звездам. Где-то там, во тьме, ждал их Крым – маленький кусочек старой России, прилепившийся узким перешейком, как ниточкой, к огромной большевистской стране.
Так уж издавна ведется в мире: если война, то и великое переселение народов…
Места в поезде, идущем из Москвы на Украину, брались с боем. Спешили в свои части, полечившись в столичных госпиталях, командиры и красноармейцы. Не чаяли поскорее вернуться домой с вестью радостной или не очень многочисленные ходоки. Кто-то ехал на хлебную Украину менять вещи на продукты, кто-то надеялся отыскать там давно пропавшую родню, кому-то просто не сиделось на месте. Ну и, само собой, мешочники – небывалое, порожденное гражданской войной сообщество торговцев, курсирующих по задыхающимся стальным магистралям с одной, старой, как мир, целью: где-то подешевле купить, где-то подороже продать. Сколько бы на них облав ни устраивалось, какие бы препоны на их пути ни вставали – через все прорывались, с налета захватывая места в пассажирских вагонах и теплушках, вскарабкиваясь на крыши, на тормозные площадки, на тендеры сипящих от усталости паровозов…