Пока Эвридика разматывала опутывавшие Лину полосы ткани, Лина не отводила взгляда от изумительной картины. Она совсем не преувеличивала, говоря, что с балкона открывается прекрасный вид. Но сейчас еще и что-то происходило со светом… он начал меняться. Нежное, пастельное небо темнело, оттенки углублялись - от розового к коралловому, от светло-фиолетового к пурпурному… Внезапно по всем садам вспыхнули факелы. Лина изумленно вздрогнула.
- Нет причин беспокоиться, богиня. - Одна из горничных, что остались помогать Эвридике, заговорила с Линой детским голосом. - Факелы загораются сами собой. В садах нет ни единого смертного, никто не увидит твою наготу.
- Как тебя зовут? - спросила Лина юного духа.
- Герсилла, - застенчиво склонила голову полупрозрачная девушка.
- Спасибо, Герсилла, ты напомнила мне, что не следует вести себя так глупо. - Лина улыбнулась служанке.
Эвридика наконец сняла последнюю полосу ткани с талии Лины и наклонилась, чтобы снять со своей богини кожаные сандалии.
- А теперь ступи в эту ванну, Персефона, - подсказала Эвридика.
Босые ноги Лины ощутили прохладу мрамора, и Лина подумала, что она как будто забралась в середину гигантской чашки для овсянки. Края чашки доходили ей до колен. Лина уже хотела сказать, что чувствует себя как очищенный апельсин на тарелке, но тут Эвридика встала на скамеечку.
- Несите сюда сосуды, - приказала она помощницам.
Служанки встали в цепочку, протянувшуюся от балконной двери до ванной комнаты. И оттуда начали передавать друг другу глиняные сосуды, по форме напоминавшие песочные часы; сосуды были наполнены теплой водой, и эту воду, к немалому удовольствию Лины, Эвридика тут же принялась лить ей на голову.
Другие служанки поспешили намылить губки, мягкие, словно ватные шарики. И медленно, осторожно стали мыть Лину. Лина поначалу просто замерла в полной неподвижности, расставив руки в стороны.
А потом Эвридика запела - сначала тихо, едва слышно, - но вскоре другие духи подхватили напев, и нежные женские голоса наполнили воздух.
Светлая, без единого изъяна,
Увенчанная шелковыми волосами,
Она стоит здесь.
Та, которая собрала все смертное
В своих нежных бессмертных руках.
Песня звучала низко и чувственно, ее ритм немного напоминал болеро, и она затронула что-то в глубине души Лины. Заинтересованная, она поискала в памяти Персефоны.
«Эта песня - древнее восхваление красоты богини. Женщины оказывают тебе великую честь». Они оказывают ей великую честь… И вдруг Лине показалось совершенно неважным, что она находится в чужом теле. Она была живой и прекрасной, и ее наполняла сила богини. Лина позволила себе расслабиться. Глубоко вздохнув, она отбросила все тяготы и заботы другой, смертной жизни. Ее кожа цвета слоновой кости наслаждалась теплой водой, и Лина вдруг начала грациозно двигаться в такт песне.