Оксана насупилась, нижняя губа ее дрогнула, в глазах появились слезы.
— Да-а... Я для тебя никто, кукла красивая, а не дочь. Ты вон десять лет меня не видел и еще десять не увидел бы, если бы я сама к тебе не напросилась... На самом деле ты меня не любишь... — Она оттащила стул в дальний угол, села там лицом к стенке и затихла. Слон беспомощно посмотрел на Заточку, но тот, опустив голову, сложил руки между коленей и сидел безучастно, ак будто все это его не касалось. Колобок возле дверей два заметно улыбнулся, продолжая жевать.
— Оксанка... — Голос Слона дрогнул, как и отцовское сердце, и в душе он проклял себя за эту слабость. — Оксана, прекрати. Как ты можешь такое говорить? Я — твой отец, я все для тебя... — Он подошел к девушке и положил ладонь ей на голову. — Я тебя люблю, дочка, — проглотив ком в горле, неловко выдавил он.
Девушка порывисто вскочила и кинулась к нему на шею.
— И я тебя очень люблю, папа! Так мы поедем в Зо-, правда?
И Слон сдался.
— Хорошо, — сказал он. — Мы поедем в Зону.
Лагерь Слона в лесу — это почти город. Экспедиция, на четырех джипах и двух грузовичках-вездеходах, бъехала пару-тройку раз вокруг холма, постепенно уда-яясь от Лесного Дома, и остановилась. В глубине Зоны на машинах не разъездишься, но. здесь, у южного Кордона, в хоженых-перехоженых местах, проехать можно. Тем более что на передке головного джипа висел защитный экран-ловушка, способный разряжать и гасить некоторые виды аномалий, — его Слон купил у «своего» полковника, а тот раздобыл экран на складе военных сталкеров.
Пока возводили частокол и разбивали палатки, хозяин с дочерью под охраной Заточки, Колобка и еще десятка людей, вооруженных до зубов, прогулялись по чаще: триста метров в глубь леса, по тропе, которую прощупывали, проверяли и перепроверяли четверо идущих впереди сталкеров.
Мутантов им не попалось — и неудивительно, столько шума наделали, всякая тварь в округе поспешила убраться подальше. Впрочем, в окрестностях Лесного Дома зверье давно вычистили, лишь изредка забредали туда псевдопсы или приблудная кабанья стая. Зато Оксане показали «воронку» и «холодец», а также специально для нее запалили жарку — на земле остался выжженный круг диаметром больше трех метров, пара огромных старых елей превратилась в обугленные пеньки. Ошеломленная Оксана долго хлопала ресницами, разглядывая пепел и угли, а потом воскликнула:
— Вот это да, намного круче фейерверка на день города! Вот бы девчонкам рассказать, Снежанна бы удавилась от зависти!
Тут Слону по рации сообщили, что лагерь готов, можно возвращаться, и они пошли назад. Чуть позже Оксана, улучив момент в общей суматохе, шмыгнула за временный периметр. Но Заточка, который ходил теперь следом, словно верный пес, и не сводил с хозяйской дочки взгляда, поспешил за ней, на ходу ткнув кулаком в плечо Колобка.