— А что в бумаге?
Он посмотрел на нас снисходительно, как на детей.
— Если вы думаете, молодые люди, что у гауптмана Кемпке можно было своевольничать, так очень даже ошибаетесь…
— Испугались?
Спросил я это, может, самую малость с ехидцей, потому что непонятно было, как это держать в руках такую бумагу и не взглянуть на нее.
Дед очень точно уловил это мое ехидство, сразу взъерошился весь, вскочил, забегал по половику, задевая протезом за стулья. На полу лежали, резко контрастируя с сумрачной хатой, полосы солнечного света. И мелькание деда из солнца в тень и обратно еще усиливало впечатление его нервозности и суеты.
— Вот что, молодые люди, молодые да ранние! Если думаете, что я пособником немцев стал, так идите вы отсюдова, идите и идите…
— Нельзя же так, — возмутился я, но было уже поздно.
— Идите и подумайте дорогой, что есть храбрость, а что глупость. Я и тогда постарее вас был. Пусть-ка приходит ваш начальник, он уж поймет, ему и расскажу…
Наша экспедиция позорно проваливалась. Страшно было подумать, что скажет начальник заставы, когда мы доложим об этом инциденте. А может, ничего не скажет, только посмотрит с укоризной, что ничуть не легче. Может, даже и тяжелее, потому что всегда тяжко, если тобой недоволен человек, которого ты уважаешь.
— Извините, Семен Иванович, — промямлил я. Но дед уже ничего не хотел слушать. Покружив вокруг стола и сбив все половики, он нырнул в соседнюю комнату и затих там.
— Нда, выяснили! — со злостью сказал Игорь, не глядя на меня. — Надо Таню звать, теперь только она поможет.
Уж не знаю, с чего он взял, что Таня окажется красноречивее нас. Наверное, все время думал о ней, вот и сказал. Но, странно, меня как-то не задела эта мысль. Может, потому, что я уже придумал, как обойти строптивого деда.
— Надо разыскать окоп, в котором был Иван. Раскопаем, гильзы найдем, может, и оружие…
У меня не повернулся язык сказать, что там же могут оказаться останки и самого Ивана. Если он погиб в своем окопе, то там его и закопали.
— Как мы найдем? Без деда? — сказал Игорь.
— А я покажу, — послышался нервный тонкий голосок.
В углу сидела Волька, про которую мы совсем забыли за разговором, сосала свою конфету.
— Откуда ты знаешь?
— Дедушка говорил. Ходили купаться в бухту, он и говорил. Я еще гильзу нашла. — Она стремительно нырнула под кровать, громыхнула там каким-то ящиком и протянула нам позеленевшую помятую гильзу, каких теперь не увидишь на заставе, — большую, с узким горлышком для пули.
— Ух ты, молодчага! — Обрадованный, я схватил Вольку за узкие плечи, но она вырвалась и отскочила, словно ее собирались укусить.