— И зачем ты смотришь эту дрянь? — спросил папуля. Ему не терпелось переключить телевизор на футбольный матч.
— Мне ближе иллюзорно-романтический мир фантазии, чем грубая похабщина реальности.
— Реальность тоже бывает романтической.
— Да, но и она иллюзорна…
— Сейчас Франция будет играть со Швейцарией!
— А Ретт сейчас поцелует Скарлетт! И Франция подождёт!
— Сумасшедший дом… — проворчал папуля и пошёл жаловаться на меня мамуле.
Через минуту.
— Ирочка, ты ведь этот фильм уже пять раз смотрела, а матч…
— А матч со Швейцарией бывает раз в жизни! — гаркнул папуля.
Когда он завладел пультом и телик-таки был переключён, я из принципа осталась сидеть на диване, прекрасно зная, как это раздражает папу.
— Ты за кого болеешь? — спросила я.
— За Швейцарию, конечно. А что?
— В таком случае я буду болеть за Францию — из вредности.
— Ты что, так сильно хочешь мне насолить? — накалился папуля.
— Наоборот! Радуйся! Если я буду болеть за Францию, тогда они точно проиграют!
Дневник Сержа
2 июля
Понял, что чего-то не хватает. Понял — чего.
Аннабель. И, как следствие, секса.
Понял, что истосковался по ней. А может, просто по женскому телу…
Снимать кого-то и охмурять мне сейчас несподручно из-за нехватки времени. Проституток я не трахаю из принципа — даже забесплатно.
А она всегда была такая кроткая, безотказная и постоянная. В смысле, в одно и то же время приходила.
В моих фантазиях Аннабель даже хорошенькой стала. Скорее всего, это была Ледуайен с характером Аннабель. Эх, хороший бы вышел коктейль…
3 июля
Не выдержал спермотоксикоза. Решил написать Аннабель смс — полчаса выдумывал. Ну прямо барон Родольф, пишущий Эмме Бовари…
Я не романтик, талантов стихоплёта или мастера слова у меня не наблюдается. А Аннабель — особа романтичная, её вряд ли прельстит сообщение типа «Уйми пожар моей любви… в штанах».
В общем, за романтикой я полез в шкаф Люка. Там у него валялось несколько приторно-нежных писем. Он когда-то посылал их своим подружкам, но они почему-то отсылались ему обратно. Может, в письмах был какой-то дефект?
Однажды я спросил Люка, зачем он хранит весь этот хлам.
— Пригодится, — кратко ответил Люка и оказался прав.
Хотя он, вероятно, думал, что письма сгодятся ему, когда придётся кропать очередной сопливый шедевр. Но никак не мне.
Я полистал парочку, где-то посмеялся, где-то поморщился — и в результате бессовестно перекатал несколько фраз: «Я надеюсь на чувство, которое не будет эфемерным. Надеюсь на глубину, в которой утонет каждый из нас. Я в нетерпении открыть тебя. Хочу, чтобы ты мне доверилась, хочу доставить тебе удовольствие…»