Дом Коречных на Ватерлоо-стрит, вне всякого сомнения, был самым необычным из тех, где ей довелось побывать в качестве экономки. Марте было с ними легко, потому что она знала, что они не будут мешать ей выполнять ее работу. Во время первого разговора она окинула взглядом богемного вида гостиную и заметила:
— Ваш дом кажется мне дружелюбным, хоть и немного слишком пестрым, и, если вас не рассердят мои слова, мне будет очень хорошо работать в таком месте.
Миссис Коречная совсем не возражала против ее слов и тут же заявила, что она в восторге от прямоты Марты. Она сказала, что устала от едва прикрытого неодобрения ее необычных вкусов более опытными кандидатками. Марта спокойно относилась к людям, чуждым условностям, потому что сама не слишком интересовалась модой, и, судя по тому, что она увидела, ее молодая хозяйка тоже. Утро на Ватерлоо-стрит нисколько не походило на то, что Марта Веспер видела в других домах, где ей пришлось служить. Когда хозяин, мистер Коречный, был жив, он не завтракал, а выпивал лишь чашку шоколада на кухне, стоя спиной к плите. Он покупал темный хлеб у булочника-немца на рынке Ватерлоо по дороге в свою студию и уходил из дома задолго до того, как его жена спускалась вниз. Теперь, когда она слышала шорох халата Лили, касающегося ступеней лестницы, Марта испытывала облегчение, потому что в течение зимы хозяйка, бывало, неделями не находила в себе сил встать с постели. В такие дни поднос с кофе и свежеиспеченными рогаликами так и оставался нетронутым на прикроватном столике в голубой комнате, а миссис Коречная лежала так неподвижно и казалась такой безжизненной, что ее можно было принять за мертвую. Ее прекрасные волосы совершенно растеряли свой блеск, и в них даже появились седые пряди, хотя Лили Коречной исполнилось всего двадцать восемь лет. Хозяин расплакался бы, если бы увидел ее: кожа нездорового цвета, глаза потемнели, а еще она так исхудала, что ночная сорочка свободными складками висела на груди. Марта Веспер не отличалась сентиментальностью, но в те недели ей не раз приходилось прикусывать губы, чтобы не разрыдаться.
Она не беспокоилась о самом хозяине, и его смерть не стала для нее неожиданностью. Она видела около него призрак смерти и пыталась его прогнать, но не сумела справиться с силами, забравшими его в подземное царство. В конце она только и могла, что уговаривать его — потому что он старательно делал вид, что совершенно здоров, — выпить настойку медуницы и мать-и-мачехи. Когда она стирала белье и видела пятна крови на его платках, она знала, чем все это закончится.