Девочка была очаровательная – с огромными голубыми глазищами и темными вьющимися локонами. И Ольга Трофимовна, и Марина Львовна, и даже суровый, немногословный Александр Фридрихович не могли нарадоваться на малютку. У Истыховой имелось огромное количество литературы касательно того, как надо воспитывать ребенка, причем на разных языках, и она старалась следовать всем советам сразу. Ольге Трофимовне удавалось исподволь управлять процессом воспитания внучки, и она проводила рядом с девочкой почти весь день, только на ночь отправляясь в свою каморку.
Первый день рождения Варвары отметили пышно – Марина Львовна устроила soirue[6], пригласив солидных дам и господ (правда, не было ни одного ребенка). Подали и огромный торт, украшенный одной-единственной свечой, и ту под аплодисменты задула Истыхова вместе со смеющейся Варей.
Ольга Трофимовна уже не сомневалась, что поступила правильно, отдав внучку на воспитание Марине Львовне. Советская власть все еще держалась, хотя Петроград был на военном положении: шла Гражданская война. Марина Львовна не раз говорила, что еще немного, и большевики падут – и тогда все наконец станет, как раньше. Ольга Трофимовна видела, что в бывшей столице царят голод и разруха, всем заправляют не так называемые коммунисты, а бандиты в подворотнях и безжалостные спекулянты. Одна бы она ни за что не сумела прокормить себя и Варю. Марину Львовну ей послал Николай Угодник – в этом женщина была твердо уверена и каждый день заходила в церковь, чтобы поставить свечку.
Наступила осень, а вслед за ней пришла зима, причем с такими морозами, вьюгами и метелями, каких давно в России не видали. Ольга Трофимовна знала, что большая часть населения голодает, на дрова идут мебель или книги, ради продуктов многие были готовы убивать. А вот Истыховы жили в прежнем, словно отрезанном от внешнего мира микрокосмосе: как только закрывалась резная дверь, Ольга Трофимовна оказывалась в тепле, достатке и сытости.
По мере сил Птицына поддерживала старшую дочку, давала ей денег и съестных припасов, только Анфиса постоянно требовала больше и больше, заявляя, что мать работает «у куркулей, значит, может кое-что и экспроприировать у буржуев».
Варя радовала глаз Ольги Трофимовны – нет, не в птицынскую породу девчонка пошла, хотя есть в ней что-то от покойной прабабки, та была писаная красавица. Наверное, от отца, покойного Левандовского, который весьма привлекательным мужчиной был, унаследовала внешность. Марина Львовна день-деньской возилась с Варенькой, называла ее на английский манер «Barbara» и приучала к иностранным языкам. В доме часто бывали и гости, которым ребенка презентовали как маленькую принцессу. В бархатном платьице, с накрашенными губками и нарумяненными щечками, с ожерельем на шейке. Часто Ольга Трофимовна слышала от Истыховой, что все ее мечты исполнились и она обрела то, к чему стремилась, – ребенка.