— Я думала, что больше не увижу тебя. Никогда. — Она обратила внимание на его форму. — Ты военный? Был на войне?
Он слегка повернулся и показал на нашивку на плече.
— Корреспондент.
— Расскажи мне… — Заморгав, она замолчала, как будто ее внезапно пронзила боль. — С чего начать? Расскажи мне все, что случилось с тобой. Ты вернулся в Америку?
— Нет. Ездил один раз. Затем Лондон, далее везде.
— И теперь здесь.
— Я сказал тебе, что вернусь. Ты мне не поверила? — Он взял ее за плечи. — Все будет по-прежнему.
Она повернула голову.
— Быть прежней не так легко.
— Да, верно. Но увидишь. Мы не изменились.
Ее глаза, лихорадочно блестя, повлажнели. Но она улыбалась.
— Да, ты не изменился.
Он коснулся залысины над виском.
— Почти, по крайней мере. — Он посмотрел на нее. — Увидишь. Как и прежде.
Она закрыла глаза, и он, расстроенный собственными словами, стал замачивать носовой платок. Не так, как прежде.
— Итак, Ханнелору ты нашла, — сказал он, пытаясь продолжить разговор. — А где Эмиль?
— Не знаю, — ответила она — на удивление отрешенно. — Может, убит. Здесь в конце творился сплошной ужас.
— Он был в Берлине?
— Нет, на севере. В армии.
— О, — сказал он и, не доверяя себе, не стал расспрашивать дальше. Затем встал. — Я принесу еще воды. Постарайся поспать до приезда врача.
— Как нянька, — сказал она, закрывая глаза.
— Представь себе. Я буду заботиться о тебе. Спи. Не беспокойся, я здесь.
— Все это просто невероятно. Я лишь открыла дверь. — Ее голос затих.
Он обернулся к двери, но остановился.
— Лина? Почему ты считаешь, что он убит?
— Он бы дал о себе знать. — Она подняла руку и прикрыла глаза. — Все мертвы. Почему не он?
— Ты же нет.
— Пока нет, — сказала она устало.
Он взглянул на нее.
— Это в тебе болезнь говорит. Я сейчас вернусь.
Он прошел через столовую на кухню. Здесь ничего не изменилось. В спальне, заваленной одеждой Ханнелоры и бутылочками из-под лосьона, могло показаться, что он где-то в другом месте. Но здесь он был у себя дома. Кушетка у стены, небольшой столик у окна — их даже не переставили, как будто он просто уехал на выходные. Кухонные полки пусты — три картофелины и несколько банок из сухого армейского пайка, банка эрзац-кофе. Хлеба нет. Как они жили? Ханнелора, по крайней мере, обедала в «Ронни». Газовая горелка, к удивлению, работала. Джейк поставил чайник, чтобы сварить кофе. Чая нет. Сама кухня была голодной.
— Холодно, — сказала она, когда он положил новую мокрую тряпицу ей на лоб.
— Помогает от лихорадки. Подержи ее там.
Он посидел минуту, глядя на нее. Старый хлопчатобумажный халат с пятнами от пота, кисти такие тонкие, что возьмись за них — и сломаешь. Похожа на угрюмых ПЛ, бредущих через Тиргартен. Где же Эмиль?