— Как ты думаешь, что это? — спросила Лиз, поднимая пачку пустых бланков с золотым обрезом — сверху рельефные нацистский орел и свастика.
— Приглашения. — Он повертел бланк в руке. — Фюрер просит вас присутствовать. На чаепитии. Бланков целые ящики. Хватит на тысячу лет.
— Как у миссис Астор,[14] — сказала Лиз, засовывая несколько штук в карман. — Хоть что-то, а?
— Пошли отсюда, — сказал Джейк. Ему было не по себе от этого бардака.
— Дай мне сделать несколько фоток, — сказала она, снимая комнату.
Два американских солдата, услышав английскую речь, подошли к Лиз и протянули свой фотоаппарат:
— Привет, щелкните нас?
Лиз улыбнулась:
— Конечно. У стола?
— Свастику захватите?
Массивная декоративная свастика лежала на полу лицом вниз. Оба солдата поставили на нее ногу. Один приобнял другого, и оба заулыбались в камеру. Дети.
— Еще раз, — сказала Лиз. — Свет плохой. — Щелкнув, взглянула на их фотоаппарат. — Где достали? С начала войны не видела таких.
— Шутите? Они отдают их практически задаром. Поищите у Рейхстага. Хватит пары бутылок «Канадского клуба». Вы только приехали?
— Да.
— Пропустим по стаканчику, а? Я угощаю. Могу все тут показать.
— А что мама скажет?
— Эй!
— Остынь, — сказала она и кивнула на Джейка. — К тому же он страшно ревнивый.
Солдатик посмотрел на Джейка, затем подмигнул ей:
— Тогда до следующего раза, детка. Спасибо за снимок.
— История для мемуаров, — сказала она Джейку, когда солдаты ушли. — Никогда не думала, что меня будут клеить в кабинете Гитлера.
Джейк удивленно посмотрел на нее. Он вообще не думал, что Лиз можно клеить. Но сейчас понял, что, если с нее соскрести фронтовую грязь и солдатскую фанаберию, она станет хоть куда.
— Детка, — развеселился он.
— Где бункер?
— Здесь, наверное. — Он показал в окно на задний дворик, где на часах стояли русские солдаты. Небольшой бетонный блокгауз; иссеченный осколками, пустой участок земли. Двоих американцев сначала отогнали, но потом те предложили сигареты, и часовые отошли в сторону, разрешив солдатикам сфотографировать. Джейк вспомнил Египет, аллею бункеров, где уходили под землю фараоны, влюбленные в смерть. Но даже они не забирали с собой свой город.
— Говорят, он в конце на ней женился, — сказала Лиз.
В последний час, когда наверху как оголтелые бегали русские.
— Будем надеяться, для нее это что-то значило.
— Это всегда что-то значит, — легко сказала она и взглянула на него: — Я сюда еще раз приеду. Смотрю, ты не в настроении.
Все хотят увидеть бункер, сказал Рон. Последний акт, вплоть до омерзительной свадьбы и финального, слишком запоздалого выстрела. Теперь это история для газет и журналов. Были у Евы цветы? Тост под шампанское, потом они усыпили собаку, а Магда умертвила своих детей.