— Что вам приходилось делать. Боже, Эмиль. Я читал документы.
— Да, что нам приходилось, делать. Ты что думаешь? Я тоже СС? Я?
— Не знаю. Люди меняются.
Эмиль встал:
— Тебе я не должен отвечать. Только не тебе.
— Кому-то тебе придется ответить, — спокойно сказал Джейк. — Можешь начать и с меня.
— Так это суд, значит. Ха, в этом борделе.
— В Нордхаузене были не девочки. А ты.
— В Нордхаузене. Что-то там прочитал в документах…
— Я там был. В лагерях. Видел твоих рабочих.
— Моих рабочих? Хочешь, чтобы мы отвечали и за это? Это СС, а не мы. Мы с этим не имели ничего общего.
— За исключением того, что это допустили.
— А что мы должны были делать? Подать жалобу? Ты не знаешь, как это было.
— Ну так расскажи.
— Рассказать тебе что? Что ты хочешь узнать? Что?
Джейк, внезапно растерявшись, посмотрел на него. Те же очки, те же кроткие глаза, теперь широко раскрытые и вызывающие, затравленные. Действительно, что?
— Наверное, что случилось с тобой, — сказал он спокойно. — Я думал, что знаю тебя.
Лицо Эмиля уязвленно задрожало.
— Да, мы оба думали, что знаем друг друга. И, кажется, оба ошибались. Друг Лины. — Он секунду смотрел в глаза Джейку, затем, овладев собой, вернулся в кресло. — Что случилось. Ты это хочешь знать? Ты был здесь. Ты же знаешь, что происходило в Германии. Ты считаешь, я этого хотел?
— Нет.
— Нет. И что тогда? Повернуться к этому спиной, как сделал мой отец, пока все это не кончится? А когда закончится? Может, никогда. Я жил тогда, а не сейчас, когда это закончилось. А мои знания. Ты же не будешь дожидаться благоприятной политической обстановки. Мы были только в самом начале исследований. Как мы могли ждать?
— Поэтому ты стал работать на них.
— Нет. Мы терпели их. Их дурацкое вмешательство. Сумасшедшие требования. Отчеты. Все это. Они забрали Дорнбергера, нашего руководителя, но мы и это пережили. Так что дело сохранилось даже после войны. Понимаешь, что это значит? Оторваться от земного? Создать нечто новое. Трудное, но ценное. Как еще мы могли добиться этого? Нам дали деньги, не слишком много, но достаточно, чтобы продолжать работу, чтобы пережить их.
— Создавая им оружие.
— Да, оружие. Тогда уже шла война. Ты думаешь, я стыжусь этого? — Он посмотрел на него свысока. — Это моя страна. Кто я? Да и Лина тоже, — сказал он, быстро взглянув на него. — Одна кровь. Во время войны делаешь то…
Он умолк.
— Я видел это, Эмиль, — сказал Джейк. — То была не война — только не в Нордхаузене. То было совсем другое. И ты это видел.
— Они говорили, что это единственный способ. Был план. Они нуждались в рабочих.