Когда Ротелла представил Меле записку, тот признался, что да, действительно, в 1968 году у него было два сообщника, его брат Джованни и Пьеро Муччарини, и что выстрелы, убившие жертв, сделал последний — «или нет, мой брат, я уже не помню, семнадцать лет прошло».
Судья Ротелла целыми днями размышлял над загадочными фразами. После долгих трудов он наконец решил, что разгадал их смысл. При первом допросе в 1968 году шестилетний Наталино говорил о «дяде Пьето, или Пьеро», присутствовавшем при убийстве. Подробности, упомянутые Наталино, указывали на его дядю Пьеро Муччарини, пекаря. Но у Барбары Лоччи был брат по имени Пьетро, и Ротелла истолковал первое указание записки как приказ навести следствие на мысль, что ребенок говорил об этом дяде. Иными словами, записка наставляла Стефано отвечать на вопросы следующее: «Теперь, отбыв срок, я могу говорить. Относительно слов Наталино, что там был дядя Пьето, могу теперь наконец сказать, что это был брат моей жены Пьетро, об этом Пьето и говорил мальчик. Баллистическая экспертиза показала бы, что стрелял он».
Другими словами, Стефану велели отвести подозрения от мужа его сестры Пьеро Муччарини, обвинив покойного брата жены, Пьетро. Ротелла пришел к выводу, что Пьеро Муччарини виновен, как и автор записки, Джованни Меле. Иначе к чему бы им отводить подозрения? Что и требовалось доказать: оба они — Монстры.
Если эта логика кажется вам сомнительной, вы не одиноки. Едва ли кто-нибудь, кроме Марио Ротеллы, претендовал на понимание этой запутанной дедуктивной цепочки.
Ротелла приказал обыскать дом и машину Джованни. При обыске нашли скальпель, несколько ножей для раскроя кожи странного вида, моток веревки в багажнике, пачку порнографических журналов и бутылку воды с парфюмом для мытья рук. Дополнительные подробности следователи получили у бывшей подружки Джованни, рассказавшей о его извращенных сексуальных пристрастиях и о необычном размере его члена, непомерная величина которого затрудняла нормальный секс.
Все весьма подозрительно.
«Прежнего» Монстра, Франческо Винчи, все еще держали под замком. Его больше не считали Монстром, однако Ротелла подозревал его в утаивании информации. Франческо Винчи и «двойной Монстр» — за решеткой оказались уже трое членов сардинского клана. Следователи повели прежнюю игру, распускали слухи и сеяли подозрения, настраивая допрашиваемых друг против друга в надежде отыскать щель в стене омерты.
Вместо нее они обнаружили дыру в собственном расследовании.
К тому времени число прокуроров, работавших по делу Монстра, разрослось чуть ли не до полудюжины. Самым активным и харизматичным из них был Пьеро Луиджи Винья. Эти прокуроры исполняли роль, сходную с ролью помощников прокурора в США: направляли ход следствия, следили за сбором доказательств и анализом их, разрабатывали теории преступления и стратегию поиска виновных. В итальянской системе эти прокуроры действуют независимо друг от друга, и каждый отвечает за свой участок дела, точнее, за то убийство, которое случилось, когда он был, так сказать, «на дежурстве». (Таким образом, нагрузка распределяется в группе прокуроров. Каждый берет дела, которые начались в его смену.) Кроме того, один из прокуроров носит высокий титул государственного обвинителя — pubblico ministero. Он (обычно по совместительству он же и судья) представляет интересы итальянского государства и ведет дело в суде. Государственные обвинители по делу Монстра неоднократно сменялись — по мере того, как совершались новые убийства и в дело вступали новые прокуроры. Над всеми прокурорами, полицией и карабинерами надзирает следственный судья по данному делу — giudice istruttore. В деле Монстра таким следователем был Марио Ротелла. В его обязанности входило надзирать за действиями полиции, прокуроров и государственных обвинителей, проверяя, чтобы все их действия выполнялись законно, правильно и на основании серьезных доказательств. Чтобы такая система работала, прокуроры, государственный обвинитель и следственный судья должны пребывать в относительном согласии по поводу основного направления расследования.