Обе теории друг другу не противоречат и в высшей степени правдоподобны. Одна опирается на анализ своеобразной и единственной в своем роде политической системы, другая сфокусирована на изменениях в общественной, политической, экономической, военной и колониальной структуре. Недостаток же их обеих в том, что они оставляют без внимания или просто отбрасывают мощную совокупность доказательств в пользу мнения Плутарха: Цезарь хотел стать «царем» и направлял к тому усилия уже с первых шагов на политическом поприще. Некоторые из этих доказательств говорят о том, что он прочил Октавиана в наследники трона.
Для чего же Цезарю становиться царем, если как пожизненный диктатор он уже пользовался единоличной властью? Уже больше четырехсот лет попытка сделаться царем расценивалась в Риме как тяжкое преступление. А Цезарь носил царские одежды. Он сидел на золотом троне. Перед ликующей толпой Марк Антоний пытался возложить на него царский венец. Однажды такими венцами украсили и статуи Цезаря. Двое трибунов убрали венцы и приказали арестовать людей, которые это сделали, а Цезарь освободил задержанных и принудил сенат отставить трибунов. Трудно усомниться в утверждении Брута и Кассия, что они убили Цезаря из-за его стремления царствовать. Решив назначить Октавиана своим наследником, Цезарь приступил к переделке родословной Октавиана — совсем в духе Оруэлла. Происхождение его племянника не выдерживало критики, и Цезарь постарался отовсюду вычеркнуть упоминания о его родном отце. Ему нужно было согласие Атии, которую явно убедили принять сфабрикованную легенду о божественном вмешательстве.
Она не стала отрицать слух, что Октавиан, возможно, сын Аполлона, а не простого смертного. Во время ночной службы, призналась Атия, она уснула в храме Аполлона. Пока она спала, бог собственной персоной, приняв облик змеи, проник в ее лоно, а потом тихонько выскользнул. А через девять месяцев родился Октавиан.
Светоний прямо называет эту историю небылицей и сообщает, что прочел ее в книге. Однако у Стефана Вайнштока, современного специалиста в подобных вопросах, сомнений нет: породила легенду богатая фантазия Юлия Цезаря. Что же касается отвергнутого отца, то Гая Старшего пришлось призвать на помощь с того света — подтвердить божественное происхождение сына. В бытность наместником Македонии, писали мифотворцы Цезаря, Гай спрашивал у жрецов у гробницы Диониса во Фракии о будущем младенца Октавиана. Когда жрецы налили вина на алтарь, над крышей взметнулось большое пламя; такого знамения удостоился только Александр Македонский. И жрецы якобы хором воскликнули: «Он будет править миром!»