На самом же деле в «Братстве» опасались (обоснованно или нет, не так важно), что грузить Главную Историческую последовательность дополнительными парадоксами не стоило. И без того забот хватало.
Ляхова-Фёста пропускать сюда считалось возможным, а вот Секонда и вообще кого бы то ни было туда – Левашов предполагал делом если и не чересчур рискованным, то малопредсказуемым. Чёрт его знает, может, Ловушка того и ждёт, чтобы двойники-аналоги совместились не в химере, а в реале. Может, ради именно этого всё и задумано? Мало того, что уже случилось?[77]
– Здесь и бани есть, и тренажёры всякие, и бильярд, и комнаты для тихих игр, вроде карт, и довольно шумных… Да вот сами посмотрите.
– А насчёт законов как? – вскользь осведомился Тарханов.
– А это, видите ли, совершенно постороннее помещение, к ресторану никак не касающееся. Частная собственность, относящаяся к квартире, выходящей в другой подъезд и на другую улицу. В некотором роде – экстерриториальная. А то, что дверь оттуда в ресторан имеется, так что – людям после бани и прочих упражнений два квартала по улице в непогоду бегать? Вопрос личных взаимоотношений с хозяином, не более. Никакой пристав не подкопается.
– «Они», что ли, держат? – В голосе Тарханова послышался лёгкий холодок. Не нравилось ему, в самой глубине души не нравилось, что «пришельцы» ведут себя в его стране, в гостях то есть, как дома, и даже более того – без всякого почтения относясь к правам и привычкам хозяев. Словно бы забыл Сергей, что и он сам, и возрождённая Империя абсолютно всем обязаны именно «гостям». Но такие вещи у многих достаточно легко вытесняются из сознания более рутинными эмоциями. Здесь Тарханов солидаризировался с Чекменёвым – Игорь Викторович к любым контактам с обитателями параллельных реальностей относился крайне негативно, непрерывно ждал от них пакостей любого рода, вплоть до попытки каким-либо образом узурпировать власть и аннексировать всю или значительную часть российской территории. Он прямо не в себе был те несколько дней, пока дивизия Басманова наводила порядок в Москве, а генерал Берестин ежевечерне уединялся с Олегом Константиновичем для приватных бесед.
Несмотря на то что в полном соответствии с договорённостью белые войска покинули реальность сразу же по ликвидации последних очагов вражеского сопротивления, осадочек остался. И не только у Тарханова с Чекменёвым. Своеобразной ксенофобией или, точнее, «хронофобией» заразились многие из тех, кто был «в курсе».
На самом деле – несколько странно получилось.
С одной стороны, на официальном уровне всё выглядело очень благородно. Герои боёв за Москву и Берендеевку, местные и из двадцать пятого года, были награждены. Кроме орденов – специально учреждённым Олегом Константиновичем памятным крестом «Рука всевышнего Отечество спасла», изготовленным с подачи и по эскизам Алексея Берестина. По статусу – почти полный аналог Знака участника Корниловского Ледяного похода 1918 года. «Крестоносец» имел право говорить Императору «ты» и закуривать в его присутствии без специального разрешения. Золотых Крестов было вручено ровно сто, поровну своим и пришельцам, плюс около тысячи медалей того же наименования, трёх степеней – серебряных, из светлой и тёмной бронзы.