– В принципе – правильно подумала, – почти равнодушно ответила Дайяна. Сильвия сумела окончательно развеять её подозрения. – Только не забывай – с твоим уровнем из взрослых землян ничего близкого и к третьему классу подготовить не удастся. Да и мне – едва ли.
– Кажется, некоторые взрослые земляне и без предварительной стажировки от нас с тобой кое-чего добились, – рассчитываясь за прошлые обиды, особенно за последнее пережитое по вине Дайяны унижение[166], небрежно ответила Сильвия. – Как, на твой взгляд, из этих молодых людей выйдет что-нибудь приличное?
Дайяна лишь на секунду повернулась к Ляховым лицом.
Когда-то она при первой же встрече сумела определить потенциальные способности Новикова и Берестина, да и то сильно их недооценила.
– Кое-что – безусловно может. Иначе ты не стала бы ими заниматься. Действуй, ты в своём праве. Не забывай только, что и Шары, и блок-универсалы не под них настроены. Вреда может случиться намного больше, чем пользы…
– Ничего. Все лишние функции заблокировать в моих силах. В любом случае эти юноши с аппаратурой будут мне куда полезнее, чем без неё…
– Тогда – до свидания, – сказала Дайяна. – Рада буду встретить тебя в нерабочей обстановке.
– Лариса говорила, будто ты собираешься обосноваться в её Кисловодске.
– Подумываю об этом. Но сначала нужно окончательно понять, кто такие «дуггуры», и разобраться с ними. Иначе никакой спокойной жизни не получится. Ни у меня, ни у твоих друзей.
Сильвия со своими паладинами[167] ушла по третьему из возможных каналов связи то ли с далёкой, то ли составляющей с Землёй одно целое планетой. Нет, не одно, понятное дело, даже планетография у них была совершенно разная. А вот идея «гантели», двух шариков на одной ручке, бесконечной и одновременно нулевой протяжённости, многим казалась убедительной. Прежде всего – некроманту Удолину.
Снова они втроём оказались на кухне. Не той, конечно, положенной простому советскому интеллигенту, в окраинной «хрущёвке» – шестиметровой, в Черёмушках на юго-западе. В девятнадцатом веке эти самые «кухни», ставшие чуть ли не символом «интеллектуального сопротивления» полувеком позже, строились метров по двадцать, заведомо предполагая их прямое назначение. А трепаться и проклинать власть вполне можно было и в гостиных. Как, например, в квартире скромного инженера Телегина[168] собиралось по полсотни футуристов.
Каждый молод, молод, молод,
В животе чертовский голод!
Будем лопать пустоту!
Икра, водка, колбаса и прочее в разгар Мировой войны в разряд «пустоты» попадали без всяких внутренних сомнений. Через восемьдесят лет ситуация в России вернулась на круги своя. Действующую власть по-прежнему проклинали, пусть не за отсутствие в достаточном количестве колбасы «по два двадцать», приличного пива и радиоглушилки