Пока на «Исакове» готовился десант, четыре эсминца, раскручивая турбины до полного хода, стремительно исчезли за горизонтом. На форсаже им бежать до цели не меньше семи часов. Значит, целых четыре часа морские пехотинцы и вертолётчики смогут рассчитывать только на самих себя. Едва ли секретная база пиратских субмарин охраняется превосходящими силами регулярных войск, а там – кто его знает.
Транспортники один за другим тяжело поднялись в воздух, выстроились в походный ордер, потянулись на зюйд-вест.
В тридцати милях от предполагаемого места цели один из «восемьдесят пятых», с наскоро нарисованными на фюзеляже опознавательными знаками британской морской авиации, выделенный для разведки цели и введения противника в заблуждение, начал резкое снижение, до километра. И сменил курс, как будто летит с зюйд-оста, из недалёкой Англии.
Остальные штурмовики продолжали идти широким строем фронта на высоте около трёх тысяч. За ними, чуть ниже, плотной группой держались транспортники.
– Дай бог сразу на цель выйти, – пробормотал штурман. – На втором заходе нас только дурак не завалит…
Командир его услышал.
– Не дрейфь. Там, может, вообще ничего нет. Тоже мне информация: «Одна бабка сказала»…
– Тогда ещё хуже, – огрызнулся штурман. – Нас точно крайними сделают. Не сумели найти, мол, и так далее. Не адмирал же виноват будет!
– Ему побольше нашего отвесят.
– Не бывает такого, чтоб адмиралу крепко отвесили, если два лейтенанта[174] под рукой. – Штурман был мужчина скептический, перехаживающий в чине второй срок.
– Стоп, Коля, что-то там такое замаячило, смотри, на десять часов… – Меланхолию с лейтенанта как встречным потоком воздуха сдуло. – Разворачивай на норд, выравнивай, правее, ещё правее, вот так, и заходим, с бреющего!
Действительно, в глубине фьорда, врезавшегося в невысокое скалистое плато на милю с лишним, у левого берега отчётливо просматривалось несколько построек и длинный бетонный пирс, прикрытый двумя брекватерами.
– Оно, Коля, оно! И лодки, сука, стоят…
По обе стороны пирса действительно вытянулись длинные узкие корпуса с высокими гладкими рубками и бульбообразными вздутиями на полубаках. Правда, всего два. А речь в приказе шла о четырёх-пяти. Остальные в море, значит, «работают», сволочи!
– Ох и старьё, – удивился командир. – Тип «Оберон», проект семьдесят первого года, тысяча шестьсот тонн, семнадцать узлов под дизелями, восемь аппаратов, пушка сто, экипаж шестьдесят восемь человек…
Столько лет лейтенант-противолодочник ежедневно справочники и таблицы зубрил, что сейчас все ТТХ и прочее от тех же зубов и отскакивало.