- Дурка! - сказала Варька сестре, злобно показав мелкие зубки.
Ксеня молча с ней согласилась.
После рождения Даши забот у Ксении хватало по горло. Где там про Варьку и Валентина вспоминать! Хотя вспоминала, очень иногда вспоминала и замирала на мгновение возле микроволновки. И Дениса очень жалела - заброшенный совсем ребенок - и Глеба, умного, доброго, по-настоящему влюбленного в Ксеню, уступающего во всем, спускающего все ее срывы, иногда сравнивала вдруг с Валентином - и не могла остановиться...
Когда-то Глеб каждое утро до работы приезжал на машине к ее подъезду и опускал в почтовый ящик письмо. Как из бокала, наполненного доверху вином, надо осторожно отпить глоток, чтобы не расплескать, так его переполненная душа, очевидно, стремилась отдать по каплям свое чувство, перелить его в другую душу, поделиться. Глеб... Шутил - смешно, серьезничал - интересно. Поздно ночью Ксеня, вернувшись из театра, звонила ему, старалась успокоить, утихомирить. Потом пришло лето. По заведенному порядку Глеб всегда увозил свою семью на юг. И оттуда звонил Ксении два раза в день. В то утро, когда она сказала, что Маруська тоже уехала отдыхать, Глеб взял кассира измором и достал билет на самолет "Адлер-Москва". Ксеня открыла дверь, ничего не спросив - консьержка пропускала только знакомых ей людей - и остолбенела. Изумленно погрызла сигарету.
- Разлюби твою мать... Что случилось, Морозов?
Глеб ответил не сразу.
- Я боялся, что у меня появится дублер...
- Ты мне льстишь! - засмеялась Ксеня.
Пробыв весь оставшийся отпуск Глеба вдвоем, они поняли, что врозь невозможно. Осенью он, не дождавшись развода, переехал к ней. Начался всегда очень трудный и долгий период привыкания. Обыденная дребедень...
И Ксене ли сравнивать мужей, когда тридцать девять лет и уже бабушка? Разве можно разрешать себе думать о том, кого любила? И кого любишь, несмотря ни на что - ни на проворную сестру, ни на внучку, ни на тридцать девять? Разве можно сравнивать кого-то с кем-то, когда есть на свете Варька, Денис, Маруся, Дашка...
Задыхающийся шепот в трубке: "Целоваю..."
Он любил стилистическое разнообразие. Он был молод и застенчив... Он...
Нет, "он" - совершенно не к месту.
Без бабушки и Даша дома тоже заброшенный ребенок. Приедет Ксения к дочери и выяснит, что морковный сок опять дать забыли, а яблоки (полная миска была, два килограмма) Маруся с Петей съели.
- Как съели?! А Дашке?
- Да ладно, мам, ничего не будет. Не переживай. Вырастет!
И эта тоже ничего не понимает, как Варька. Они никогда не повзрослеют в Ксениных глазах, никогда не поумнеют, всегда будут нуждаться в ее помощи и опеке. И Ксеня будет помогать им во всем, выручать, избавлять от забот, сколько сможет. Сколько сможет... Как устала она...