— Я подумал, — проговорил он, — что, возможно, вы могли бы составить мне компанию, пока я заказываю комнату на ночь.
И снова холодная, возбуждающая его улыбка появилась на ее лице.
— Я уже сняла комнату на эту ночь, — сказала она. — Быть может, вы не откажетесь разделить ее со мной?
— Клянусь Митрой, я и мечтать не смел о таком счастье! Пойдем туда скорее!
— Разве вы не хотели бы сперва допить свое вино?
— Мы возьмем кувшинчик с собой. И еще один, на всякий случай. — Он едва мог поверить .своей удаче. Ему даже не придется платить за ночлег.
Скир встал, слегка покачиваясь, и протянул к женщине руку, чтобы сопроводить ее (как там ее звали?) в комнату. “Впрочем, имя неважно”, — подумал он.
— Твоя рука холодна как лед, — сказал он, вынимая руку из ее ладони.
— О, такой мужчина, как ты, сможет, конечно, ее отогреть.
Он ухмыльнулся.
— О да. Я смогу согреть очень многих, госпожа.
Туэнн провела посланца Нэга по узкому коридору к комнате, которую указал ей ухмылявшийся хозяин караван-сарая. Единственная свеча тускло горела в подсвечнике, отбрасывая дрожащие тени и едва рассеивая темноту. Они вошли в комнату, и Туэнн улыбнулась невидимой улыбкой. В темноте ей будет гораздо удобнее действовать. Она протянула руку к кошелю и нащупала гладкий камень.
Туэнн заметила сыплющиеся искры, сопровождающиеся громкими ударами кремня о кресало.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Зажигаю вторую свечу, госпожа.
— Зачем? Для нашего занятия свет вовсе не обязателен.
Искры продолжали сыпаться на подсвечник, и еще один язычок пламени заплясал в комнате.
— А-а, госпожа, такая красота, как твоя, заслуживает не только того, чтобы ее касаться, но и того, чтобы на нее смотреть. Ну вот мы и пришли. Сними же свои одежды и позволь мне насладиться зрелищем твоей красоты.
Туэнн колебалась только одну секунду. Он казался более настороженным теперь, чем тогда, когда вошел в большой зал, и он мог видеть ее лучше в свете двух свечей. Пожалуй, не стоит рисковать и нападать на него сейчас — у него был при себе Талисман, и она не знала, что может случиться с ней при малейшей ошибке. Позже, когда он будет занят или устанет, наступит более подходящий момент. И не страшно, если она сделает то, чего он так страстно желает.
Она стала раздеваться, снимая свои сапоги и штаны, затем — тунику и нижнюю рубашку. Через минуту она стояла перед Скиром обнаженная, и свет свечей отражался от ее прекрасного нагого тела. Рядом с ее кожей даже слоновая кость показалась бы темной, а ее тело было таким же нежным и гибким, как и у живой женщины. Скир ошеломленно вздохнул.