Она сверилась с компом: февраль 2031 года. Но это невозможно!
Глаза Бреннан округлились:
— То же самое, что и с Пеллхемом! Двое «молодых» из списка, и в обоих случаях — ошибка в дате регистрации. А вы еще не верите в совпадения!..
Мы подъехали к дому Пратса в семь тридцать вечера. Провизор жил в мрачном Черном квартале.
Пратс открыл нам ворота и дверь дома, не вставая с кровати, на которой лежал. Запах испражнений, стоявший в комнате, был отвратителен. Должно быть, несчастный вот уже две недели не поднимался: вокруг него валялись пустые коробки от пиццы и старые фотографии. Нет ничего странного в том, что человек мог дойти до такого плачевного состояния. У многих порой кончаются силы — я не имею в виду физические, — и тогда они остаются умирать от голода и жажды. Медики называют это депрессией, но на самом деле речь идет о другом: одиночество старости иногда способно убивать.
Я вновь представился, хотя уже сделал это, когда общался с Пратсом по домофону, встроенному в садовую калитку:
— Господин Пратс, я инспектор Торрес, а вот — инспектор Бреннан. Вы плохо себя чувствуете?
Он приоткрыл глаза и сказал очень тихим и слабым голосом:
— Я умираю, инспектор.
— Может, вы просто больны, — безуспешно попытался ободрить его я.
— Нет-нет. Я умираю от той чумы нашего времени, от которой умрете и вы, и ваша молоденькая подружка.
Бреннан подошла к старцу и взяла его за руку:
— Успокойтесь. Мы отвезем вас в больницу.
— Врачи мне не помогут, — со смешком, тут же перешедшим в кашель, произнес Пратс. — Знаете, в чем заключается самая большая беда нашего времени? В пилюлях ЛГ! Они призваны продлевать жизнь, но на самом деле обрывают ее.
— Что вы хотите сказать? — Я пытался завести его, как часовую пружину, чтобы он продолжал говорить, ведь складывалось впечатление, что жизнь Пратса утекает, как вода между пальцев, и он вот-вот скончается, так и не сделав последнего признания. Но нет, такое бывает только в кино, а реальность никогда не скрывает от нас правду.
Пратс глубоко вздохнул и продолжал:
— Я исполнял приказы, инспектор. Пеллхем был хорошим человеком, его мучила совесть, и однажды он признался мне, что прекращает подменять пилюли. Знаете, что с нами происходит? Нас постепенно убивают. Я сэкономлю вам время. Я отравил себя, как это делал много раз с другими.
Я не очень-то понимал его. Мне казалось, что умирающий бредит, хотя его слова вызывали смутное беспокойство и вряд ли стоило их игнорировать.
Я попытался навести порядок в признаниях хозяина дома:
— Постойте, Пратс. Вы утверждаете, что лечение пилюлями «Львиная Грива» приводит к смерти?