— Стыда в тебе нет, Григорий, — промолвила она. — Не западло тебе жрать в этом доме?
— Тихо, тихо, мамаша, — бурчал Григорий. — Лучше садитесь сами, пожрите на дорожку, веселей станет.
Мамаша покобенилась малость, а потом все же присела к столу.
— Это все Коленька наш заработал, что здесь мы кушаем, — утешила она себя вслух. — Ихнее бы сроду жрать не стала. — При этих словах она тяпнула водки и закусила колбасой.
— Это, между прочим, моя мать дала из денег, что себе на похороны откладывала, — возразила Любка. — А то, что Колька заработал, в кабинете у следователя как вещественное доказательство да у вас в кармане, с его сберкнижки снятое. Так что жрите, мамаша, да помалкивайте.
Та поела, отрыгнула и встала.
— Куска вашего больше не съем. Пошли, Григорий!
Григорий за это время ополовинил бутылку водки и наелся всласть.
— Пошли, пошли. Спасибо, Любаха, тебе за угощение. Счастливо оставаться.
— Идите, идите, скатертью дорожка, — провожала Люба, почесывая ушибленную старухой челюсть. — Да не приходите больше, на порог не пущу.
— Это еще поглядим, как дело обернется, — улыбнулся Григорий. — Щас оно так, а потом, глядишь, и иначе… Смеется тот, как говорится, кто…
Дослушивать Любка не стала, захлопнула за гостями дверь. Прошла в комнату. Села на диван и несколько минут сидела молча. Потом подошла к столу и налила себе рюмку водки. Выпила залпом. Стало как-то легче.
Но потом опять накатилась беспросветная тоска. Никакой точки опоры. Средств к существованию нет.
Только долг матери да разве что те деньги, что у следователя, а их еще надо получить…
Сколько она так просидела, сказать не могла. Очнулась от забытья, почувствовав чей-то взгляд. Она подняла голову и увидела на пороге комнаты маленькую Веру Александровну, с каким-то странным выражением смотрящую на нее. В этом взгляде был и испуг, и сильное желание что-то рассказать, чем-то мучительным поделиться. Она вся словно тянулась к Любе.
Волосы были растрепаны, лицо белое-белое, как у покойницы. Любе стало не по себе.
— Так вы дома, оказывается. Вера Александровна? — спросила она.
— Да, да, — пробормотала соседка. — Я дома, дома.
— А к вам стучали, вы не открыли. К вам Гусев стучал, Константин Иванович, инспектор.
— Да, да, стучал, не открыла, — бормотала Вера Александровна, очевидно, страшно волнуясь.
— Вас на сегодня следователь вызывал? — спросила Люба.
— Да, да, на сегодня, на двенадцать часов. Я должна кое-что вам рассказать. Люба, но не знаю, как начать…
— Да вы не волнуйтесь так, Вера Александровна.
Что вы так волнуетесь? Мы все знаем. Я все вчера слышала. Этот бандит вам вчера угрожал на кухне, я слышала. Он угрожал вам, чтобы вы не говорили никому, что видели его здесь в тот день. Я вам по секрету скажу, я-то ночью его пиджак обыскала. И знаете, что я там нашла? Наши деньги, Колькой накопленные.