Эти отвратительные картины то и дело всплывали у нее перед глазами. Хотелось от них чем-то закрыться, хотелось, чтобы они сгинули навсегда, как сгинул с этого света Николай Фомичев, муж ее матери…
…Наташа училась в одиннадцатом классе, когда мать с Толиком уехала к родственникам в деревню — там умер ее двоюродный брат. И тогда это произошло в первый раз…
Усевшийся за ужин Николай буравил ее глазами.
Наташа накрыла на стол, разогревала ему ужин и сама села напротив.
— Устал, — вздохнул Николай. — Выпить что-то хочется. Достань из серванта, там водка есть. Выпью рюмаху.
Наташа достала бутылку, поставила на стол, вынула из серванта рюмку.
— А себе-то? — сказал Николай.
— Я не пью, дядя Коля, — тихо ответила Наташа.
— Да ну, ты большая уже. Выпей со мной за компанию, не могу один, алкаш я, чо ли?
Она не соглашалась, но Николай сумел уговорить ее. Она достала себе рюмку только для того, чтобы он отстал от нее.
Николай улыбнулся во весь рот, что бывало с ним крайне редко, и налил себе и ей.
— Ну, давай, Наташа, за все хорошее.
Они чокнулись и выпили.
— Ты уж большая, тебе можно, — улыбался Николай. — Ты уж совсем большая такая… стала…
Немного закусив, он налил им еще по одной.
— Я больше не буду, — сказала Наташа.
— Да ну ладно, что ты? Подумаешь… Я матери не скажу. Тебе уж семнадцать, подумаешь… Я не скажу…
Уговаривать он умел. И Наташа выпила еще одну рюмку. Пила она крайне редко, только по праздникам, совсем понемногу. Образ жизни она вела домашний, в компании не ходила, не разрешали ни мать, ни отчим.
— Сейчас молодежь такая, — говаривала мать. — Не дай бог, ты девка красивая, изнасилуют и спасибо не скажут. Не ходи никуда, успеешь еще. Дома надо быть по вечерам. Знаю я ваши компании.
Третья рюмка сделала ее почти пьяной. Закружилась голова, ей стало весело, развязался язык, она стала болтать о всякой ерунде с отчимом, который был совершенно не похож на себя. Обычно угрюмый, занудный, грубый, сейчас он разглагольствовал о жизни, отпускал шутки, искоса поглядывал на Наташу. Взгляды эти она ловила и раньше, она стала стесняться отчима, никогда не ходила при нем в белье, старалась не носить коротких юбок и платьев. Она видела, что нравится ему, но старалась об этом не думать.
— Музыку включила бы, что ли, — предложил Николай, наливая ей еще рюмку.
Наташа включила магнитофон.
— Ну что, потанцуем? — сказал Николай, улыбаясь во весь рот.
— Да ну, зачем? — покраснела Наташа.
— А что такого? Можно хоть раз повеселиться, мать все ворчит, ругается. А так я веселый. Я раньше такой плясун был, в Сызрани, бывало, на вечеринках такие танцы отплясывал — и твист, и шейк…