— Таких много было в лагерях, — задумчиво проговорила Марина. — Дед рассказывал. Всегда, правда, смеялся над ними, все в шутку умел превратить. Но били его там совсем не шутейно, это я знаю.
— Вот такие, как он, и били. Для них это главное — бить, крушить, поганить все хорошее, что есть. И все под видом порядка. Главное, чтобы все было тихо, шито-крыто.
Они выпили еще, потом еще. Пили, курили и не очень-то пьянели. Тяжелый разговор отрезвлял их.
— Чего же тебе посоветовать, Наташа, ума не приложу, — сказала Марина. — Жизнь такие вопросы ставит, на которые ответа не найдешь. Замуж бы тебе, конечно, за хорошего парня. А почему бы тебе за этого твоего Виталика не выйти?
— Во-первых, он мне не предлагал еще. Но, наверное, предложит, я почти уверена. А во-вторых, этот Николай грозит рассказать ему про наши с ним отношения, если я не буду с ним жить. Ты представляешь, что будет, если он ему все это расскажет. Я поначалу думала, что Вера Александровна, соседка наша, бабушка его, все ему рассказала. Но тогда у нас с Виталиком не такие отношения были, мне не так было страшно.
А оказывается, она ни о чем не рассказывала. Да и о чем она могла рассказать? О своих подозрениях разве что. А этот-то распишет в подробностях, он это умеет, язык у него такой грязный, я в жизни подобного ни от кого не слышала. И теперь, когда у нас с Виталиком завязались такие чудесные отношения… он меня считает чуть ли не святой, героиней какой-то сказки.
А этот такое про меня порасскажет, такая будет сказка…
Она обхватила голову руками.
— Ой, не знаю, Марина, дорогая, что мне делать.
Так мы хорошо с тобой посидели, а как вспомнила про все это, и снова жить не хочется! Сплошной тупик, куда ни поверни.
— Да все образуется, Наташа. Все образуется, — обняла ее за плечи Марина. От этого ее участия Наташе стало так грустно, что она не удержалась и заплакала.
— Да ты что? Что ты? Успокойся…
— Ты понимаешь, — сквозь рыдания говорила Наташа, — я никогда не видела ни тепла, ни ласки, ни участия с тех пор, как погиб отец. Мать холодная, озабоченная, а потом еще и этот… Вся жизнь до встречи с Виталиком, в общем-то, сплошной мрак. Теперь-то я это хорошо понимаю. Я вот послушала про твою семью и поняла, в каком кошмаре прожила почти всю жизнь. Поначалу я с матерью пыталась говорить, делиться с ней своими печалями, но она словно стену между нами выстроила. Одно отвечала: «Да брось ты, Наташка, не строй из себя…» Или: «Глупости все это, главное — живем хорошо, ни в чем не нуждаемся».
Про Николая вообще избегала говорить. Так, иногда, поколотит он ее, она умоется, приведет себя в порядок и скажет, когда его нет: «Ничего страшного. Зато в доме все есть. Если бы не он, как бы мы жили?» Со всем смирилась. Он-то поначалу на меня, как на пустое место, смотрел, словно на кошку или собаку.