— Я 801-й, наблюдаю группу вооруженных людей в районе падения вертолетов.
— Вас понял, атаку разрешаю.
— Я 801-й, цель вижу. Работаю! Ведомый, держи хвост!
— Понял, я прикрою, командир!
Очереди 23-миллиметровых осколочных и бронебойных снарядов огненной секирой прошлись по джунглям, кроша взрывами подлесок и молодые деревья, разрывая в клочья тела наемников и пятная тропическую зелень кровавыми кляксами.
Олег Щербина и Юрий Рощин отстрелили каскады тепловых целей на выходе из пикирования и разошлись в разные стороны. Истребители выполнили разворот и снова обрушились в беспощадную атаку.
И все же четверо вертолетчиков из упавших вертолетов сумели выжить — сотово-композитные сминаемые фермы поглотили энергию удара, а бронекапсула кабины уберегла от повреждений. И сейчас к ним спешили вертолеты поисково-спасательной службы. Но все же среди вертолетчиков были и погибшие…
* * *
Венесуэльские истребители русского производства в очередной раз с оглушающим ревом пронеслись над отрядом «морских котиков», выходя из пикирования. Один из бойцов вскинул на плечо пусковую установку «Суперстингер».
— Отставить! — приказал командир группы специального назначения.
«Морской котик» послушно опустил пусковую трубу.
— Но, сэр, там же Макнайт, и Рэмедж, и сержант Гарсиа, и другие, которых вы отправили к сбитым русским вертолетам…
— Сынок, их уже не вернуть, а наша задача теперь — выжить. Свою работу мы сделали, и хотя блоки оборудования русских геликоптеров уже не попали в наши руки, мы их все-таки уничтожили. Сейчас тут будут венесуэльские «коммандос», они ввяжутся в бой с этими недочеловеками-наемниками. А нас здесь быть не должно, — командир обернулся к остальным бойцам. — Уходим!
* * *
Бойцы русского противодиверсионного отряда вместе с венесуэльскими «тропическими спецназовцами» с ходу завязали бой с наемниками. Позади остался изнуряющий душу и тело переход, солдаты полковника Симонова были вымотаны донельзя. А тут — сразу в бой.
Но на то они и были боевой элитой, способной действовать в самых экстремальных условиях. К тому же им придавала сил ярость и боль за погибших вертолетчиков. Они, спецназовцы, не успели, не смогли прикрыть своих боевых товарищей. Теперь оставалось только мстить, мстить яростно и беспощадно. Наемники так же яростно оборонялись. Они уже понимали, что живыми им не уйти, и поэтому дрались с отчаянием обреченных.
В джунглях практически невозможно вести прицельную стрельбу на большие дистанции, и поэтому огонь вели почти в упор. Все решали скорость; шквал огня и натиск. Наемники были вооружены неплохо, но им противостояли суперпрофессионалы. Пули буквально вспенивали воздух, и с той, и с другой стороны накатывал огненный вал, уши закладывало от треска очередей и грохота гранатных разрывов, отовсюду летели срезанные пулями и осколками ветки, поднятые взрывом грязевые фонтаны, обильно перемешанные с кровью и ошметками тел.