Ал. МИХАЙЛОВ. Но Глинка писал и стихи. «Военная песнь, написанная во время приближения неприятеля к Смоленской губернии» — это и пламенная публицистика, и патриотические чувства, выраженные на их эмоциональном пределе.
В. КОЖИНОВ. Да, это замечательный поэтический памятник той войны.
Ал. МИХАЙЛОВ. Памятник! Стихи ФедораГлинки о войне могли бы встать в ряд с лермонтовским «Бородино»!
В. КОЖИНОВ. Ловлю вас на слове! Стихи Глинки, написанные на войне, вы сравниваете со стихотворением Лермонтова, написанным «человеком, родившимся в год взятия Парижа. И тот факт, что «Бородино» как бы затмило собой стихи многих и многих непосредственных участников войны, только подтверждает мою точку зрения.
Ал. МИХАЙЛОВ. Выскажу, быть может, кощунственную мысль: не принадлежи «Бородино» Лермонтову, мы судили бы о нем несколько иначе. «Звучал булат, картечь визжала, рука бойцов колоть устала, и ядрам пролетать мешала гора кровавых тел» — это, если хотите, романтический взгляд на войну. Это не та война, которая была на самом деле и которая запечатлелась в стихах участников войны. В «Бородине» можно ощутить романтический отсвет войны, но не саму войну, в нем видна игра воображения, но не попытка показать настоящую войну.
В. КОЖИНОВ. Но это творческое воображение как раз и дало возможность Лермонтову создать классическое произведение о войне 1812 года.
Ал. МИХАЙЛОВ. Значение этого стихотворения — не в непосредственном осмыслении войны как таковой, а в той лермонтовской идее, которая пронизывает многие его произведения, — в противопоставлении поколений; он болезненно переживает резкую непохожесть его поколения с поколением предыдущим: «Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя…»
В. КОЖИНОВ. И все-таки не случайно именно «Бородино» стало общенародной и солдатской песней. Если бы оно не содержало правду о войне, оно не вернулось бы в солдатские ряды, его не приняли бы в свои сердца те, кто бывал в самой гуще боя.
Ал. МИХАЙЛОВ. У песни свои законы, не всегда совпадающие с законами поэзии. Романтические солдатские песни хороши для мирного времени. Я помню некоторые лихие песни предвоенных лет, их перестали петь 22 июня 1941 года. Но оставим «Бородино» в покое. Я ведь не собирался поднимать на него руку. Я просто хотел сказать, что для меня (думаю, что и для многих других читателей тоже) существует разница в изображении войны настоящей, которую человек, что называется, ощутил кожей, и в изображении такой войны, о которой автор слышал, которую он представляет в своем воображении, даже талантливо представляет.