Конференция продолжалась два дня. Темы докладов у аспирантов были скромные, но по делу — «Повторы в письмах Курбского Грозному». А у профессоров глобальные, но ни о чем — «Национальные языки и мировая культура». Перед своим выступлением поволнуешься, а когда всё позади, испытаешь тихую радость. Докладчики оживляются потом, в кулуарах.
— Поедете в марте в Барселону?
— Дорого.
— А москвичам все Сорос оплатил.
— Вот они пусть и едут, а мы с Авелем Исаевичем собираемся в Мышкин, на симпозиум по фольклору.
— Кто поедет в Музей полярной авиации? Записывайтесь у меня.
Еще предлагали съездить на атомную станцию, на выставку камней и на праздник Первого солнечного луча.
Нас, записавшихся на полярную авиацию, было всего трое — два участника ВОВ и я. Холодный автобус дернулся пару раз, мы покатили и через час свернули на узкую дорогу.
Автобус остановился. На обочине стояла толпа женщин в валенках. Самая старая сидела на коробке от стиральной машины Indesit.
— Демонстрацию устроили, — сказал наш шофер. — Денег им не платят, вот они и будут сейчас дорогу перекрывать.
Дальше пришлось идти пешком. Перед нами расстилался полуметровый снежный ковер, в котором не было ни тропинки, ни следов человека, только высокие ржавые столбы, и на каждом, как бы устремляясь ввысь, лежал на брюхе самолет. На самолетах было написано: «За ВКП(б)!» Мы двинулись по снегу к приземистому домику. Это и был Музей полярной авиации. Нам показалось, что дом необитаем. Нет, за большим столом сидели в пальто две миловидные женщины, директор и экскурсовод. Директор писала что-то в тетрадку, а экскурсовод вязала детскую кофточку. Она отложила вязание и повела нас по нетопленым комнатам. Мы послушно осмотрели стенды «Ленин и авиация» и «Политработа в эскадрильях». Потом пошли планшеты, шлемы и фотографии летчиков. Почти все они были низкорослые и весело улыбались.
Под стеклом лежал снимок — Герой Советского Союза Петров за чаем с супругой Раисой во время краткосрочного отпуска. Раиса в платье с плечиками кокетливо смотрит на мужа. На снимке была еще беззубая бабушка в платочке, очень похожая на самого Героя, но ее из-за малоценности не упомянули… Петров погиб через месяц после возвращения из отпуска, тогда же, в сорок втором году. Может быть, это его самолет скрипит сейчас на ветру, на ржавом столбе.
— Здесь вы видите раскопки следопытов. Ордена, медали и кости. Ордена, которые вы тут видите, муляжи. У нас был взлом, и все награды украли.
— А кости?
— Кости и черепа настоящие.
Мы вышли на улицу и вернулись к автобусу, ступая в следы, которые сами же проложили час назад. Мои попутчики смотрели в темное автобусное окно и впечатлениями не делились, а я сказала себе: всё. Ну не хотят больше люди ходить в военные музеи… И про блокаду слушать не хотят, и про сталинские лагеря — надоело. А личные переживания — всю родню посадили, и никто не вернулся — надо спрятать поглубже и никому не показывать.