Люсинда хмыкнула:
— Ваши читатели уснут, упав головой в свой поп-корн.
— Но мне хотелось идти в ногу со временем. Сейчас мужчины другие — приятнее, спокойнее. Они более чувствительны. Терпеливы. Сдержанны.
— Вы когда в последний раз читали газеты?
— Да, но то пресса. А среднестатистический парень — это милый парень.
— Я думаю, вы потеряли нить.
Джек уставился на страницы рукописи.
— Я думал, я сделаю что-то отличное от того, что делают все. Встряхну устои жанра. Установлю новую, более высокую планку.
— И доведу себя до банкротства?
Джек опустил голову на руки. Люсинда нетерпеливо схватила рукопись.
— Послушайте, все милое в этом парне должно быть спрятано глубоко, так что героиня этого видеть не может. Поэтому вам надо заставить его опустить ее ниже плинтуса, превратить ее в эмоциональный фарш в одной сцене, а в другой показать, как он мирно играет с любимым псом, как чешет у него между ушами. Чтобы мы могли уразуметь, что за сбитыми костяшками и мрачной ухмылкой скрывается доброе сердце. Но ради Бога, не забывайте о сбитых костяшках и мрачной ухмылке.
Джек поднял глаза.
— Но я подумал, что я могу отойти от схемы, что я попытаюсь написать книгу о том, кто влюбляется с первого взгляда и встречает взаимность в своей избраннице, и они оба по-настоящему милые, приятные люди, и единственное, что не дает им соединиться, — это… общество. Ну, знаете, как в «Ромео и Джульетте».
— «Ромео и Джульетта» — книга о половой связи с лицом, не достигшим совершеннолетия, о насилии родителей над детьми, о суициде и убийстве. Вот это настоящий любовный роман.
Люсинда стряхнула с лацкана пиджака несуществующую пылинку. Джек подумал, что этим жестом она давала ему понять, что ему пора сматываться. Но он сидел такой жалкий и забитый, что Люсинда над ним сжалилась.
— Послушайте, если вы хотите продолжать писать любовные романы, Джек, то вам нужно понять простую истину.
— Какую?
— Женщины не любят милых мужчин.
Взглядом она указала ему на дверь.
Джек делал вид, что не понял намека.
— Могу я просто спросить? — промямлил он. — Как вам понравилась Честити?
— Честно?
Он кивнул.
— Заплесневелый сыр в дальнем углу холодильника вызывает у меня больше интереса.
Джек съежился.
Люсинда вытащила блокнот.
— Ну ладно, отнесем это на счет кратковременной невменяемости. Я даю вам еще месяц на то, чтобы все исправить. Идите, — она указала на дверь, — и пишите.
Джек на ватных ногах поднялся со стула. Люсинда подняла палец:
— О, совсем забыла. Спасибо за то, что отправили мне книгу вашей знакомой. Как ее зовут? Молли Шарм? Восхитительно.