Теперь Наполеон уже прекрасно мог оценить всю безрассудность Нея, бросившего кавалерию в столь широком масштабе в эту атаку. Но, однажды предприняв ее, отступать было уже поздно, и не оставалось делать ничего другого, как только продолжать и продолжать пытаться взломать оборону противника, бросая на нее все новые и новые эскадроны. В конце концов 9000 кавалеристов стеснились на пространстве столь малом, что местами ни люди, ни лошади просто не могли повернуться. Склоны возвышенности и земля вокруг каре были завалены грудами мертвых и умирающих, и все же отважные всадники упорно стремились вперед. Редко когда кавалерия сражалась столь преданно и предпринимала столь настойчивые усилия, и все же каждая новая волна нападающих лишь увеличивала число их жертв. Если бы атаки были скоординированы с наступлением пехоты и выдвижением артиллерии, самопожертвование кавалеристов дало бы этим родам войск возможность более или менее безопасно приблизиться к вражеским каре на дистанцию, с которой они могли бы нанести удар. Но в сложившейся ситуации лишь несколько орудий смогло выдвинуться, чтобы поддержать кавалеристов. Они нанесли весьма чувствительный урон союзной пехоте, которая, будучи непрестанно атакуема конницей, не могла сменить строй и оставалась стоять в каре и принимать на себя удары вражеских орудий.
«Около шести часов я обратил внимание на несколько артиллерийских упряжек, поднимающих орудия на нашу высоту. По цвету кепи прислуги я понял, что они принадлежат императорской гвардии. Едва я успел указать на них своим коллегам-офицерам, как два орудия шагах в семидесяти от нас были развернуты и быстро изготовлены к стрельбе. Первый же их залп смел семь человек прямо в центре нашего каре. Прислуга быстро перезарядила орудия, которые стали вести беглый огонь, стоивший нам многих жертв. Но мы могли только гордиться, видя, как наши товарищи встают на место павших при каждом орудийном залпе… Мы хотели было предпринять атаку на эти орудия, но, едва мы развернулись к ним, кавалерия, прикрывавшая их, тут же изрядно проучила нас».
Довольно странно, но не было сделано никаких попыток увести или привести в негодность временно брошенные орудия. Поэтому, когда атакующие были в очередной раз отброшены и скатились по склону, британские артиллеристы добрались до своих орудий и с новой энергией обрушили их огонь на неприятеля.
После ночного ливня почва размокла, и артиллерия могла передвигаться с величайшим трудом. И все же ее можно было бы использовать с гораздо большим эффектом, в особенности такому знатоку ее применения, каким был Наполеон. До сих пор трудно понять, почему этого не было сделано. Но факт остается фактом: артиллерия использовалась далеко не в полную силу, и в результате великолепная французская кавалерия была перемолота союзниками в ходе ее бессмысленных атак.