Мы поплелись за ней.
Ребят дома не было.
На первом этаже все было тихо. На втором — вполголоса о чем-то спорили Эльвира и Андрей — их голоса то затихали, то звучали громче. Слов было не разобрать.
Мы устало опустились на скамью. Жутко хотелось есть.
— Явились! — ехидно проскрипел голос кикиморы из-за печки. — Домовой с ума сходит, а они шляются! — Растрепанная Анна Ивановна выползла из своего закутка. — Вон, сидит на печи в своем истинном обличье! Дармоед! — она забормотала что-то себе под нос и опять скрылась за печкой.
Громко и раздраженно мяукнул кот. Кикимора, как обычно, сорвала на нем свое плохое настроение.
— Доброжил! — позвала Василиса. — Ты хоть поздоровайся, я давно у тебя в гостях не была!
— Не больно важный гость! — недовольно пробурчал домовой, но с печки все-таки слез, вернее спрыгнул.
На полу оказалось маленькое, сантиметров пятьдесят ростом, существо — лохматое и пыльное. Существо чихнуло и засеменило к столу.
Василиса подхватила это чудо и усадила рядом с собой.
Доброжил помолчал немного, потом встряхнулся, как мокрая собака, подняв вокруг себя тучу пыли и, рявкнул басом:
— А где мои пироги?! В гости пришла, а подарков не принесла! — Он обиженно засопел, сверкнув буравчиками маленьких глаз.
— Принесла батюшка! — пропела Василиса, подмигивая нам. Она незаметно щелкнула пальцами и, на столе возникло блюдо с аппетитными пирогами.
Домовой опять встряхнулся — на этот раз пыли было гораздо меньше — и стал расти. Приняв знакомый облик старика, он деловито спросил:
— С чем пироги-то?
— И с творогом, и с ягодой, и с картошкой, — запела Василиса, пододвигая блюдо поближе к Доброжилу.
Аромат стоял такой, что Лариска не удержалась и потянула руку к пирогам. Я вовремя толкнула ее коленкой под столом, и она смущенно отдернула руку.
— Пахнут, как настоящие, — прошептала она мне на ухо.
— Для домового они и есть настоящие, — так же шепотом ответила я. — Он же дух, а значит может питаться энергией волшебства, причем, ему все равно, как эта энергия выглядит, пирогами или колбасой.
Доброжил тем временем с аппетитом уплетал румяные пироги, громко чавкая и постанывая от удовольствия. Вся борода и усы были усыпаны крошками, которые он периодически стряхивал на скатерть.
Наевшись до отвала, он громко рыгнул и, выбрав пирожок побольше, запустил его по направлению к печке.
Не долетая, пирожок растворился в воздухе. Из-за печи раздалось чавканье, немного в другой тональности.
— Доброжил, — вкрадчиво начала Василиса, — что дома делается? Какие новости? Никто не беспокоит?
— Как тебе сказать, Василисушка, — домовой пожевал губами, — много чего произошло. Шастает кто-то по ночам. Студенты ночь не спали, караулили. Я им говорил, что сам справлюсь, только они не послушались!