— Спокойнее, — ответил Олег. — Не создавай ажиотажа среди вверенного контингента. Девушкам ничего не нужно слышать. Пока. Сначала разберёмся…
— Ага, — Лихарев покосился на Настю. Она, похоже, в смысл его междометий и отрывочных слов не вникала. Слишком сильны были впечатления от остального.
— Сажай машину на ближайшую полянку, и чтоб кусты вокруг погуще, тогда и поговорим…
Валентин так и сделал, благо это было нетрудно.
— Запросто. Таких здесь хоть пруд пруди.
Опять семантическая избыточность русского.
При чём тут поляны и причём пруд?
Об этом его спросила Анастасия. Оказалось, он ответил Левашову вслух, и она именно эту фразу целиком услышала.
— Ну, говорят так, — расслабившись и почти мгновенно начиная забывать о пережитом, тяжёлом с непривычки стрессе воздушного боя, ответил он. — «Хоть пруд пруди» — значит «неограниченно много». Почему так — спроси у Даля, Владимира Ивановича, шведа, составившего словарь «Живого великорусского языка» в 200 тысяч слов, плюс сорок тысяч пословиц и поговорок…
Легко очень стало на душе у Валентина, когда он с выключенным двигателем планировал к земле, зная, что всё плохое кончилось и умирать снова не пришлось. Отчего же и не порисоваться перед красавицей-девчонкой, которую он при других обстоятельствах охотно сделал бы своей любовницей.
Убедившись, что в радиусе нескольких километров некому заметить его приземление, Лихарев сбросил скорость до нуля и вертикально опустил флигер на жёсткую траву, пробивающуюся между выходящими на поверхность буграми и плитами жёлтого ракушечника. Откинул колпак фонаря. Поднялся на ноги и с трудом переступил через вырез борта. Не только лоб и волосы, вся спина под курткой была мокрой от пота.
Ватага девушек высадилась следом, с неприкрытым интересом, словно маленькие щенки или котята, впервые выпущенные на волю, возбуждённо осматриваясь, жадно втягивая незнакомые запахи…
Вольер, горный изолят, закрытое от мира учебное заведение — и вдруг абсолютная воля. Она ведь, воля, чувствуется, неизвестно каким органом, но безусловно. Стоило самому Лихареву попасть из сталинской Москвы тридцать восьмого в совершенно чужой две тысячи шестой год другой реальности, он осознал психологическую разницу в первые же минуты. Эгрегор, ноосфера и тому подобное…
Время суток здесь было совсем раннее, судя по положению солнца — часов около семи, учитывая, что попали они в начало осени. Часть кустов и деревьев оставались зелёными, большинство же сияли всеми оттенками жёлто-багряных тонов.
— Курсантки! — вновь ощутив себя командиром, а также и для поддержания порядка и конфиденциальности, возвысил голос Валентин. — Слушать мою команду. Оружие на изготовку. Выдвинуться радиально, с интервалом тридцать метров, по периметру поляны. Замаскироваться между деревьями. Ждать нападения со всех азимутов. Без команды огня не открывать. Исполнять. Анастасия — остаёшься при мне.