— Настоящие волки, товарищ командир! — прервал его Мият.
Шесть животных, почти неразличимых среди камней и жухлой травы, бежали по небольшой впадине. Изумленные бойцы прекратили стрельбу.
— Может, это их дрессированные собаки? — недоверчиво спросил Лазар.
— Какие собаки?! Волчица со взрослыми волчатами. Уж волков-то от собак я как-нибудь отличу! — возмутился Мият.
Спор прервали пулеметные очереди. Пули взрыли землю перед камнями, за которыми укрывался Лазар.
— Паразиты, ждали, когда мы высунемся!
— Стреляют не только по нам. Вокруг волков тоже ложатся пули, — заметил Мият.
— Не высовываться! — предупредил его Лазар. — В два счета подстрелят.
— Не могу выдержать, тянет. Можешь ты понять старого охотника? Разрешил бы мне по ним стрельнуть...
— Ни в коем случае!
Тем не менее Мият сощурил левый глаз и прицелился. По тому, как напряглось его тело, как участилось дыхание, было видно, что ему нелегко отказать себе в удовольствии. Волки выбежали на открытое место и устремились в проход между скалами, густо заросший кустарником. Одно животное заметно выделялось своей величиной.
— А вот это, товарищ командир, волчица-мать. Разбойница!
— Мать не может быть разбойницей.
— Ты все понимаешь буквально!
— Привычка.
— У меня вот тоже привычка, можно сказать, страсть к охоте врожденная. Дай я выстрелю, пока они не ушли. Их же надо отстреливать. Такой закон был принят еще в довоенное время.
— Теперь в этих горах ни для кого нет закона.
— Я охочусь давно, с самого детства. У меня много охотничьих трофеев. Не знаю только, сохранились ли. Но это... Старая волчица впереди, за ней волчата... Такое не часто увидишь. Эсэсовцы вон стреляют. Они могут меня опередить.
— Они забавляются. Нам не до того.
— Ну будь человеком. Не камень же у тебя вместо сердца!
— Делай что хочешь, — сдался Лазар.
Мият глубоко вдохнул, весь подобрался и сделал два выстрела.
— Кто-то попал. Не знаю только, ты или фашист, — кивнул Лазар.
Мият приподнялся на локтях, чтобы лучше все разглядеть. Другие тоже стали высовываться, пораженные необычной картиной: волчица суетилась вокруг раненого волчонка, видимо пытаясь помочь ему, и не обращала никакого внимания на сильную стрельбу.
— Знал бы я, так и стрелять бы не стал, — пожалел Мият. — Если бы своими глазами не увидел, никогда бы не поверил, что волчица может проявлять такую заботу...
— Я вижу не волчицу, а мать! — бросил Лазар.
Немецкие солдаты тоже перестали стрелять в волков. Их офицер, худой и гладковыбритый, ослабил ремешок каски, поднес к глазам бинокль и сквозь зубы произнес:
— Партизаны — тоже волки! Сегодня мы должны их уничтожить...