Грозные годы (Лабович, Гончин) - страница 68

Они поднялись на крыльцо.

— Хозяин! — крикнул Лека.

— Кто там? — услышали они мощный бас за дверью.

— Отвори, не бойся! — ответил Гаврош.

— Кто вы?

— Свои.

— Какие такие «свои»?.. Свои разные бывают!

— Открой — увидишь! — проговорила Хайка.

— Мы партизаны, открывайте!

— Не верю я вам!.. Тут уже шлялись какие-то, тоже говорили, что партизаны...

— Насильно ворваться к нему в дом мы не можем, даже если все окоченеем здесь на снегу, — твердо сказал Лека.

И тут дверь скрипнула и широко распахнулась...

После ужина Рита провела короткое собрание роты.

— Чем собрания проводить, лучше выспитесь хорошенько, — посоветовал хозяин, — ведь вы же целыми днями на ногах.

Когда все улеглись, Гаврош сел возле Леки и шепотом сказал:

— Я слышал, что Вою Васича освободили от должности заместителя командира роты. Что случилось?

Лека пожал плечами.

— Почему ты молчишь? — снова спросил его Гаврош.

— Ты слишком любопытен.

— Мне жаль его, вот я и хочу хотя бы узнать, что произошло, в чем он так провинился.

— Лучше не спрашивай...

— А все-таки?

Лека немного помолчал, а потом проговорил:

— Мне кажется, это каким-то образом связано с его биографией, с тем временем, когда он был студентом...

Гаврош махнул рукой:

— Каким-то образом! Я тоже хочу тебе кое-что сказать!

Лека приблизил к нему голову.

— Наш помощник комиссара батальона, по-моему, нехороший человек! — шепнул ему Гаврош.

Шиля расстилал на полу рядом с Гаврошем одеяло, тихонько ворча:

— Не понимаю, зачем надо было устраивать это собрание?.. Никак не хотят дать человеку отдохнуть. Зачем столько времени объяснять нам политическую ситуацию, когда и так все ясно? А ведь это можно сделать гораздо проще, чем Рита.

— Как же? — удивилась Хайка.

— А так, — продолжал Шиля. — Что такое политическая ситуация? Вот, например, если Верховный штаб на марше идет впереди бригады, значит, все в порядке, ситуация что надо, а если пропускает колонны вперед, значит, жди встречи с немцами или итальяшками, ну а уж если сам Тито командует батальонами, то дело ясное — бой будет жаркий! Вот, товарищ Хайка, самая правильная оценка ситуации!..

В тот вечер Гаврош долго не мог заснуть. Он думал о том, что ждет их впереди: глубокие снега, жестокие морозы, метели и снежные бури, которые, говорят, свирепствуют зимой на Игмане. А зима в этом году выдалась на редкость холодная и снежная, другой такой он не помнил.

Гаврош лежал и думал, как много изменилось с того времени, когда он встретил Хайку, а прошло всего ничего...

Он дремал возле старенькой печки-голландки, в которой потрескивали сухие еловые поленья. На его худом загорелом лице плясали отсветы яркого пламени. Вскоре он погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что они с Хайкой идут, держась за руки, по просторным, залитым светом полям и лугам. Вдруг, оглянувшись, они видят, что их догоняет огромный эсэсовец с автоматом. И вот они уже что есть силы бегут по запутанному лабиринту улиц какого-то незнакомого города, а немец настигает их, они уже слышат его тяжелое дыхание. Оглянувшись, они видят его мутные бесцветные глаза под низко надвинутой каской. Хайка неожиданно резко останавливается и оборачивается к преследователю.