Сейчас, когда он отвечал на вопросы Бадера и подробно рассказывал все, что знал о Первой пролетарской бригаде и Верховном штабе, ему вдруг подумалось, что в этой партизанской бригаде он впервые почувствовал теплое, товарищеское отношение к себе со стороны совершенно незнакомых людей. Ему не раз приходило в голову пойти в штаб бригады с повинной, но всякий раз останавливала мысль о том, что партизаны могут не простить его, а немцы наверняка постараются отомстить. В конце концов он решил положиться на свою судьбу — будь что будет. Невозможно было и просто порвать с немцами и остаться в бригаде — штурмбанфюрер СС Генрихс с помощью своих людей мог подбросить в штаб бригады материалы о его деятельности. Еще во время подготовки к его засылке в Первую пролетарскую бригаду Генрихс предупредил Калянаца о том, что может ожидать его в подобном случае, и он очень хорошо запомнил это предупреждение штурмбанфюрера. Но как бы усердно Калянац ни работал на немцев, сколько бы ни шпионил против своих новых товарищей, ему никогда не забыть разговора, который состоялся у него с комиссаром бригады после того, как Калянац прочитал партизанам лекцию «Роль «пятой колонны» в апрельской войне».
— Поздравляю тебя, ты говорил очень интересно! — сказал ему тогда комиссар Фича.
— У меня создалось впечатление, товарищ комиссар, что многие бойцы не хуже меня разбираются в этих вопросах, — ответил Калянац. — Правда, я располагал интересными материалами...
— Я слышал, ты был журналистом и работал в редакции «Времени»?
— Это дело прошлое. Но раз уж об этом зашла речь, то я работал и в редакции газеты «Новая жизнь»...
— Скоро мы начнем издавать бригадную газету, и я рассчитываю на тебя...
— Спасибо, товарищ комиссар!
— Я слышал, что ты до войны вел довольно веселую жизнь, — внимательно посмотрев на Калянаца, сказал комиссар.
— Это верно, погулять я любил... Но все это было очень давно, — ответил тот.
— Если захочешь со мной поговорить, заходи, посидим потолкуем.
— Спасибо, товарищ комиссар!
После разговора с комиссаром Калянац подошел к группе бойцов и вместе с ними негромко запел:
В бою товарищ славный —
Как парус яхты плавный,
В тумане, в урагане
Вперед мы с ним плывем.
Удачи мы добьемся,
До цели доберемся,
И если друг мой рядом —
Победу обретем.
Калянац уже давно не верил ни друзьям, ни врагам, но теперь ему казалось, что он перестает верить самому себе. В его душе остался только страх, страх и какая-то ужасающая опустошенность.
Закончив доклад Бадеру, он сказал:
— Прошу вас, господин генерал, разрешите мне больше не возвращаться в бригаду.