— Слышал? — обратился Паук к Толстому Чарли. — Семейный человек. А вот у нас с братом никого больше нет. И ведь мы только сегодня познакомились.
— Похоже, та еще история, — отозвался таксист. — Давняя семейная ссора?
— Отнюдь. Он просто не знал, что у него есть брат, — сказал Паук.
— А ты знал? — поинтересовался Толстый Чарли. — Про меня?
— Возможно. Но все так легко забывается.
Таксист притормозил.
— Куда мы приехали? — спросил Толстый Чарли.
Далеко они не уехали. Кажется, всего до Флит-стрит.
— Там, куда вы просили отвезти, — объяснил таксист. — За вином.
Выбравшись из машины, Паук уставился на грязные дубовые доски и запыленное окно древнего кафе.
— Великолепно, — сказал он наконец. — Заплати, брат.
Толстый Чарли заплатил за проезд и они вошли внутрь: спустились по темной деревянной лестнице в подвал, где румяные барристеры пили бок о бок с мертвенно-бледными биржевыми брокерами и управляющими трастовыми фондами. Пол был посыпан опилками, список вин неразборчиво нацарапан мелом на грифельной доске за стойкой.
— Что пьешь? — спросил Паук.
— Просто бокал красного, пожалуйста, — сказал Толстый Чарли.
Паук поглядел на него торжественно.
— Мы последние в роду Ананси. Такие, как мы, не оплакивают кончину отца за столовым красным.
— Э-э-э… верно. Тогда я выпью то же, что и ты.
Паук направился к стойке, прорезая толпу, словно ее тут и не было вовсе. Через несколько минут он вернулся с двумя бокалами, штопором и исключительно пыльной бутылкой. Легкость, с которой он ее открыл, произвела большое впечатление на Толстого Чарли, который вечно вылавливал из Своего бокала куски пробки. Вино из бутылки полилось такое темное, что казалось почти черным. Налив до краев два бокала, Паук поставил один перед Толстым Чарли.
— Тост, — объявил он. — В память о нашем отце.
— О папе, — сказал Толстый Чарли, стукнул бокалом о бокал брата, чудом не пролив ни капли, и попробовал вино. На вкус оно было странно горьким, травянистым и солоноватым. — Что это?
— Похоронное вино. Такое пьют по умершим богам. Его уже давно не делают. Его настаивали на горьком алоэ и розмарине и на слезах девственниц, у которых сердце разбито.
— И продают в забегаловке на Флит-стрит? — Толстый Чарли взял со стола бутылку, но этикетка поблекла и запылилась настолько, что стала совсем неразборчивой. — Никогда о таком не слышал.
— В таких старинных местечках встречается приличное вино, если знаешь, о чем попросить, — объяснил Паук. — А может, я просто решил, что оно здесь есть.
Толстый Чарли отпил еще. Вино было крепким и терпким.
— Такое вино не пьют по глотку, — продолжал Паук. — Это траурное вино. Его проглатывают залпом. Вот так. — Он сделал огромный глоток, потом скорчил гримасу. — И на вкус так лучше.