Водитель автобуса, так и не сумевший путем резких поворотов на городских улицах свалить лектора с ног, ударил по тормозам возле площади Тяньаньмэнь. Туристы вышли из автобуса. Лектор остановился посреди потока других туристских групп у Врат небесного спокойствия и закричал:
— Здесь все симметрично, как видите! Все дворы, дворцы и церемониальные залы выстроены вдоль оси север — юг. Эта широкая мраморная дорожка предназначалась только для проноса императорского паланкина. Все остальные, независимо от важности положения — министры, писцы, наложницы и даже сама императрица, — ходили через боковые аллеи и проходы. А теперь посмотрим на себя самих — туристов, варваров, стоящих в самом центре, там, где дозволено было находиться только императорскому паланкину! Когда «Старбакс» подал заявку на строительство своего заведения прямо возле Врат небесного спокойствия, он получил разрешение! Прощай, фэн-шуй, здравствуй, хаф-каф[20]!
Александра присмотрелась к лектору: невысокий, с дряблым животом тестообразный мужчина в очках без оправы, редеющие волосы торчат сухими пучками — взъерошенный профессор на полуканикулах, без галстука, без пиджака, рукава белой рубашки закатаны на летней жаре, однако в громком, настойчиво-поучительном голосе и черных нависающих бровях чувствуется некоторая страсть и даже дерзость. Она любила разглядывать мужчин, задаваясь вопросом: был ли бы он достаточно привлекательным для нее, когда она пребывала в цветущем возрасте, чтобы лечь с ним в постель? Сексуальные утехи давно померкли для нее; даже когда Джим был еще жив, они перестали быть для нее насущной необходимостью; тем не менее рефлексы, система координат сохранились.
Ворота, дворцы, залы — Высшей гармонии, Сохранения гармонии, Воспитания души, Полной гармонии, Павильон настенных и наручных часов — ошеломляюще сменяли друг друга. Двойные карнизы-венцы из сияющей на солнце черепицы императорского желтого цвета по краям загибались кверху. Во Врата небесной чистоты не имели права входить даже самые доверенные императорские министры, на заре они собирались перед этими воротами для доклада. Слышал ли он эти их доклады? Реагировал ли на них? И кто слушал его указы, провозглашавшиеся с грандиозным пафосом перед Вратами небесного спокойствия? Ящики в ящиках, гармония в параличе. Жизнь, должно быть, копилась в маленьких кармашках, в тайных, наполненных неразборчивым лепетом потоках-ответвлениях. Крохотные деревянные комнатушки, разве что не клетки, в которых проводили свою жизнь наложницы, вызвали у нее улыбку узнавания: пленницы, изнывающие от скуки, заполняющие бесконечные минуты ревнивыми ссорами и отчаянными заклинаниями, женщины, чьи маленькие сердца трепетали в пугающей надежде на то, что и их озарит наконец изменчивая благосклонность императора.