Вдовы, храп… У Александры начало покалывать в голове и затылке. Словно мистер Муир проник в ее голову прежде, чем они смогли проникнуть — в его. Подруги решили, что именно он станет их жертвой, если они надумают совершить какую-нибудь шалость. В этот момент, в знак благодарности за смех, которым наградили его стоявшие в непосредственной близости слушатели, мистер Муир почувствовал, что должен пошутить еще; у него даже напряглось лицо, когда он попытался что-нибудь придумать, но не смог и, чтобы избавиться от всех, громко сказал:
— Обойдите вокруг. Не стойте на месте. Сходите в дальний конец, где еще продолжают доставать из-под земли отдельные фрагменты и мелкие осколки, это нелегко. В склепе номер два вы сможете увидеть раскопки в полном разгаре — муравьиная работа, как и всегда в Китае. Теперь можно делать снимки. Десять лет назад это было запрещено; у вас бы выхватили из рук фотоаппарат. Если бы вы приезжали в Китай так же часто, как я, вы бы ощутили, что паранойя спадает, с каждым разом она оказывается чуточку слабее. Скоро мы будем большими параноиками, чем они. Походите вокруг, посмотрите и поучитесь. Встречаемся через сорок минуту павильона колесниц.
Хотя мистеру Муиру — Эрику, как удалось выяснить Александре, — хотелось побыть одному, Александра и еще несколько человек, включая Сьюки и Джейн, остались рядом с ним, у ограждения, сверху разглядывая немного неровные шеренги глиняных солдат, шагающих им навстречу боевыми порядками и обращенных лицами на восток, откуда, как полагал император Цинь, в будущем могут прийти его враги. В бесстрастном молчании и неподвижности воинов таился оттенок угрозы. И вдруг в глазах Эрика Муира они начали двигаться — краем глаза он уловил едва заметное шевеление, какую-то деформацию, вроде как от пузыря в старом стекле. Нарушение прозрачности, ускользающее подергивание. У него защипало глаза, как от многочасового чтения, он снял очки и потер переносицу, чтобы прочистить мозги.
Александра вдохнула запах глины, исходивший от огромного склепа; вместе с ним в ноздри ударил запах коренастого тела лектора, который источали его подмышки и невидимые складки, где скапливался пот. Некоторые мужчины даже немытыми не имеют запаха, как ее первый муж Освальд Споффорд, другие же обозначают свое мужское присутствие острой смесью запахов кожи, лошадей, табака, виски и глины, как Джим Фарландер. Мистер Муир был из тех, чья плоть, пренебрегаемая им во имя интеллектуальных исканий, пахла застоявшимися секрециями и прогорклым маслом горящей за полночь лампы. Это был неприятный, но отчетливо мужской запах, напомнивший ей об утраченном полумире физической близости, о великом бесстыдстве и взаимопроникновении.