— Вы нацистка? — спросил Эрик.
— А вы? — парировала она.
— Нет.
— И я тоже нет. — Аида неприязненно глянула на Эрика.
— Тогда почему у вас…
— Просто так, — перебила она. — Я просто так, только…
Вмешался Беньямин; его сердце тяжело стучало в груди от стыда за отца.
— Она угодила в какую-то компанию пару лет назад, — громко сказал он. — Но увидела, что там все придурки…
— Не надо ничего объяснять, — сердито перебила Аида.
Беньямин на мгновение умолк, потом сказал:
— Я… я только подумал, что отвечать за свои ошибки — это мужественно.
— Да, но я понял так, — возразил Эрик, — что это понимание неполное, если не убрана…
— Ну перестань! — закричал Беньямин. — Ты про нее ничего не знаешь.
Аида повернулась и пошла прочь. Беньямин побежал за ней.
— Извини, — сказал он задыхаясь. — Папа иногда такой неловкий…
— Разве он не прав?
— Нет, — тихо ответил Беньямин.
— А по-моему, прав, — сказала Аида, слабо улыбнулась и взяла его за руку.
Вторник, восьмое декабря, первая половина дня
Отделение судебной медицины располагалось в здании из красного кирпича, в доме номер пять по Ретциусвег, посредине обширного кампуса Каролинского института. Со всех сторон его окружали более высокие здания. Йона Линна объехал вокруг и остановил машину на гостевой парковке. Направляясь к главному входу, он прошел по замерзшему газону и стальному грузовому пандусу.
Йона думал: удивительно, что «обдукция» происходит от латинского слова «прикрывать», хотя на самом деле патологоанатомы занимаются совершенно противоположным. Может быть, словом «обдукция» хотят обозначить то, чем заканчивается вскрытие: тело зашивают, и внутренности снова закрыты.
Отметившись у девушки на рецепции, комиссар получил разрешение пройти к Нильсу Олену, профессору судебной медицины, которого все звали Ноленом за то, что он подписывал свои отчеты «Н. Олен».
Кабинет у Нолена модный: чистые ослепительно-белые и приглушенные светло-серые поверхности. Все тщательно продумано и дорого. Несколько стульев из полированной стали с белыми кожаными сиденьями. Свет падал на стол через висевшую над ним большую стеклянную пластину.
Нолен, не вставая, пожал Йоне руку. Под белым халатом у него была рубашка-поло, на носу очки во французской оправе с белыми дужками. Худощавое лицо гладко выбрито. На голове ежик седых волос, губы бледные, нос длинный, кривоватый.
— Доброе утро, — просипел он.
На стене висела выцветшая фотография Нолена и его коллег: судебного врача, судебного химика, судебного генетика и судебного одонтолога. Все были в белых медицинских халатах и выглядели счастливыми. Медики окружали стол, на котором лежали темные обломки костей. Из текста под изображением следовало, что кости найдены в захоронении девятого века, обнаруженном возле торгового города Бирка